Заложники удачи
Шрифт:
– Не знаю, – сказала Шарли с сомнением в голосе. – Я вот все думаю. Этот парень, Карьер, предлагает только девять миллионов. Девять и пятнадцать – это две большие разницы.
Катрина согласилась с нею. Перед тем как заснуть, она мечтала о том, чтобы цена оказалась больше, чем пятнадцать миллионов. Поверившая в разумную, казалось бы, мечту Тодда об аукционе, она мечтала о восемнадцати, девятнадцати, и даже двадцати миллионах – так, чтобы хватило денег на спасение автомобильного бизнеса, дома и всего, к чему она так привыкла. И хотя она была вне себя от горя из-за Мака, она все-таки думала о том, что случится
– Конечно, «Палома Бланка» действительно стоит пятнадцать миллионов, – сказала Шарли, пытаясь придать голосу солидность. – Ей-Богу, даже больше пятнадцати.
Все было по-другому вчерашним вечером, когда Тодд расхаживал по комнате, с бокалом в руке и с дымящейся сигарой, говоря об аукционе, миллионах и миллионах.
– Первым делом надо получить письменное подтверждение, – сказала Катрина, и страх все еще стыл в ее глазах. – У нас срок только до семнадцатого. Этот бандит вернется. Я знаю, что он вернется.
Вот такой шел разговор в кухне, в тот момент когда Тодд спустился вниз. Уже готовый к отъезду, он вызвал такси в аэропорт. Он остановился на секунду, чуть не оступившись, слушая голоса внизу, полные отчаяния. Его настроение тоже упало. На секунду ему захотелось сбежать отсюда, но вдруг, когда он усилием воли остановил себя, что-то повернулось у него в голове. Частично это был гнев. Он был зол, отчаянно зол на себя, за то, что создал всю эту неразбериху. И ему было стыдно за то, что он всех подвел. И Катрину, и Шарли, и Хэнка, и даже, в какой-то степени, Лео. Лео-то ждал от него большего, и Лео нашел бы какое-нибудь решение. Он как бы слышал голос Лео: «Это неприятность, старик, а не катастрофа». Это воспоминание вызвало у него саркастическую улыбку. «Черт побери, Лео. У меня столько неприятностей, что я заменю их на одну катастрофу». Но это поколебало его настроение. Он сказал себе, что раз уж он втянул их в это дерьмо, то он должен их и вытаскивать. И он их вытащит. И, собрав все свое мужество, он вздохнул и пошел в кухню. Он поцеловал Катрину, потрепал Шарли по плечу, пожелал им доброго утра и сел за стол.
Их удивила его улыбка. Шарли чувствовала отчаяние. Катрина, казалось, вот-вот расплачется – и вот появляется он с улыбкой на лице. Но он занимался торговлей всю свою жизнь и знал, что в некоторые моменты улыбка очень важна.
– Жизнь продолжается, правда? – сказал он весело. – Так почему такие скучные лица? Как только я свяжусь с Карьером, все наши тревоги будут позади.
Бросив ободряющий взгляд Катрине, он похлопал ее по плечу.
– Ты ведь меня знаешь, я всегда заключаю выгодные сделки. Я продам курорт Карьеру, и нет проблем. – И когда она с сомнением посмотрела на него, он рассмеялся с наигранной бравадой. – Ну-ка, скажи правду. Было когда-нибудь, чтобы я заключал невыгодную сделку?
Вспомнив пианино, мебель и «предметы искусства», которые частично обменивались на подержанные машины, она сложила губы в слабую улыбку.
– Нет, – поспешно согласилась Катрина. – Даже вчера, когда мне приставили нож к горлу.
– Забудь о вчерашнем! Карьер действительно
Древнейший трюк. Ты избегнешь возражений, если сразу же сменишь тему. Это срабатывало всегда.
Возбужденно вертя головой, он быстрым взглядом оглядел их.
– «Палома Бланка» будет достроена в апреле. Все будет выглядеть великолепно. И у нас есть время все обсудить…
Постепенно он поднял их боевой дух. Они начали смотреть на дело с более светлой стороны. Катрина ходила взад-вперед по комнате с кофейником в руке, ее взгляд был прикован к лицу Тодда. Шарли оставалась на месте, пока намазывала маслом хлеб. Вдруг она застонала, когда внезапно вспомнила:
– А «Золотой кубок»? Мы планируем первую регату к открытию.
Искренняя боль отражалась на ее лице. Она чувствовала ее. Благодаря ее усилиям, журналы яхт-спорта уже оповестили об этом весь мир. У нее уже была толстая папка с газетными вырезками. «Палома Бланка» стала ее мечтой. Прошлым вечером, переполненная ужасом, страхом, а потом внезапной надеждой, она не нашла места в своей душе ощущению потери. Но сейчас она это почувствовала так сильно, что не смогла удержаться от слез.
Тодд сделал попытку облегчить горечь ее разочарования.
– Я знаю, я все знаю, – повторял он, успокаивая ее. – Знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я ведь тоже в таком же положении, но мы должны расстаться с нашей мечтой, должны…
Потом ему предстоит то же самое с Хэнком. Только в сто раз хуже. «Хэнк сойдет с ума! Бог мой…»
Но он сдержался. Он даже ободрял Шарли, заставлял ее думать о будущем.
– Продолжай заниматься «Золотым кубком». Чем больше людей узнают о «Паломе Бланке», тем выше будет цена на аукционе. Подумай об этом, Шарли. Что может принести больше денег? Международный отель, о котором все знают, или тот, о котором никто ничего не слышал? «Золотой кубок» принесет нам известность, а известность принесет деньги.
Он как будто снова говорил со стариком Ларкинсом, многие годы назад. «Только подумайте, мистер Ларкинс, если бы вы покупали подержанную машину, куда бы вы пошли? В какую-нибудь фирму, как наша, с большим капиталом…» Он умел заражать людей своим энтузиазмом.
– …и нам нужна дополнительная известность, Шарли. Что-то немножко другое.
Но это было немножко чересчур.
– Что такое? – возразила она. – Все журналы по яхт-спорту знают о «Золотом кубке», они обещали покрыть расходы, но только после того, как…
– И вот поэтому нам надо что-то еще. Что-нибудь, чтобы заработать себе имя перед тем, как состоится аукцион.
– Но мы не можем ускорить проведение «Золотого кубка».
– Ну тогда придумай что-нибудь – под другим углом. Что-нибудь с меньшими расходами. Ты сможешь, Шарли. У тебя талант к таким вещам.
Несмотря ни на что, она почувствовала прилив гордости. Даже расстроенная и озадаченная, она не смогла перестать думать. «Да, он прав, у меня талант к подобным вещам».
И, оставив Шарли задумавшейся, Тодд повернулся к Катрине. Он начал с того, что подчеркнул, как Сэлли оценит ее помощь в конторе.