Заманчивая мишень

Мюррей Уилл

– Что?!

– Если шрам обнаружат, он послужит неопровержимой уликой существования заговора с целью убить Президента.

– Не стоит забегать вперед. У нас нет никаких фактов, указывающих на существование такого заговора. Ни в Бостоне. Ни в Вашингтоне. По крайней мере официально нет.

– Что значит - официально?
– спросил Президент.

Директор потерял самообладание.

– Это значит, сэр, что секретная служба занимается своим делом, но не поднимает ложной тревоги. И не мешайте мне вести

расследование намеками на отставку!

– Не разговаривайте со мной в таком тоне, - предупредил крохотный Чиун.

– Я обращался к Смиту.

– И со Смитом тоже.

Директор, как гора, навис над маленьким азиатом.

– Кто сделал вас такой важной персоной?

– Стоящий надо мной повелитель.

Не успел директор снова открыть рот, как Президент обратил внимание на телевизор. Он оставался включенным и был настроен на вещательный канал. Экран теперь заполняло кирпично-красное лицо Гилы Гинголда. Надпись в верхнем углу гласила: "Прямой эфир".

– Как он оказался в прямом эфире?!
– выпалил Президент.

– Почему он не в больнице Святой Елизаветы?
– прошептал директор секретной службы.

Один из агентов увеличил громкость.

– ...требую, чтобы Белый дом принес официальное извинение за распространение заведомо ложного слуха о том, что меня поместили в психиатрическую больницу. Это явная, вопиющая попытка меня дискредитировать.

Объектив камеры переместился к больничной койке, на которой ничком лежал какой-то человек.

– Кто из них кто?
– спросил Президент.

– На животе лежит песчаный червь, - ответил Чиун.
– Думает, что греется на солнце.

Камера вернулась к раскрасневшемуся лицу Гилы Гинголда, и находившаяся за кадром Пепси Доббинс задала вопрос:

– Конгрессмен, как думаете, почему Белый дом хотел убедить общественность, будто сегодня вечером вы набросились на Президента?

– Очевидно, главным мотивом послужили мои успешные усилия возглавить в Конгрессе борьбу против программы всеобщего здравоохранения.

– Не назовете ли конкретные фамилии?

– Нет. Однако все знают, что заправилой в программе всеобщего здравоохранения является Первая леди.

– Спасибо, конгрессмен Гинголд.

Пепси Доббинс повернулась к камере и почти заслонила собой Гилу Гинголда.

– Сегодня вечером весь Вашингтон задается вопросом, наступил ли в политической склоке из-за всеобщего здравоохранения новый спад, или же она перешла в открытую войну?

Послышался голос находившегося за экраном ведущего.

– Пепси, во-первых, поздравляю с возвращением в отдел новостей АТК.

– Спасибо.

– Во-вторых, что можете добавить к бостонскому аспекту этой истории?

– Никакого бостонского аспекта нет, - прошипел директор секретной службы.

Но тут Пепси Доббинс произнесла слова, от которых у него началось

дикое головокружение.

– Эти сведения получены мной от источника в секретной службе. Винтовка, из которой сегодня ветром пытались застрелить Президента, "манлихер-каркано", калибр шесть с половиной, серийный номер эс двадцать семь шестьдесят шесть. Та самая из которой был убит президент Кеннеди в городе Далласе, штат Техас, более тридцати лет назад.

– Пепси, это ошеломляющее известие! И какие же выводы?

– Это значит, - ответила журналистка, сверкая кошачьими глазами, - что я могу стать новым Стейнвеем. Или Стейнуордом. Ты знаешь.

– Я спрашиваю, - настаивал ведущий, - что это значит в свете уже сказанного?

– Что существует откровенный заговор с целью убить Президента и корни его уходят в шестидесятые годы.

На командном пункте секретной службы в подвале Белого дома все головы обратились к директору, все разом посмотрели на него. Безрадостными взглядами. Директору сочувствовали. Он подумал, что и его взгляд наверняка в высшей степени безрадостен.

Поступивший факс объявил о себе пронзительными гудками, и, когда Смит небрежно потянулся за ним, у директора едва не оборвалось сердце.

– Тут сказано, - объявил Смит, - что ФБР обнаружило в картотеке отпечатки пальцев того, кто пытался застрелить Президента.

Все вокруг затаили дыхание.

– Принадлежат они Ли Харви Освальду.

Глава 21

– Невероятно, - воскликнул глава КЮРЕ, когда Римо подал ему очередной, еще теплый факс.

Было три часа ночи. Смит вот уже несколько часов анализировал сведения из Бостона, из больницы Святой Елизаветы и других объектов расследования.

– Разобрались?
– поинтересовался Президент Соединенных Штатов.

– Ничего не понимаю, - признался Смит.

Римо с Чиуном праздно сидели возле двери. Если кто-нибудь стучал, ему велели убираться подобру-поздорову.

– Это помощник начальника наряда Мерта, - послышался нервозный голос. Директор спрашивает, нужна ли вам еще эта комната.

– Мы не закончим, пока не подаст голос Первая леди, - ответил Чиун.

– То есть толстая, - поправил Римо.

Кореец пожал плечами, словно разница между тем и другим совершенно несущественна.

– Уходи, - бросил Президент.

Харолд В. Смит откинулся на спинку кресла; сняв очки без оправы, протер покрасневшие глаза. Лицо его было гораздо серее обычного, что свидетельствовало о крайней усталости.

– Мистер Президент, - наконец заговорил он, - могу лишь высказать свои соображения.

– Слушаю, - отозвался глава государства.

– На теле человека, который выдавал себя за Алека Джеймса Хайделла, обнаружены шрамы, идентичные шрамам Освальда. Отпечатки их пальцев совпадают. Винтовка идентична оружию Освальда.