Заметки о японской литературе и театре. (часть)

Глускина Анна Евгеньевна

Выражая недовольство существующим положением вещей, Табито не предается отчаянию, не хочет уйти из жизни и не безразличен ко всему.

Табито любит жизнь, любит свою родину, он заявляет, что "хочет веселиться", но окружающая действительность не дает поводов для этого. Творивший на рубеже двух эпох — на закате древности и на ранней заре средневековья, Табито сохранил в себе жизнелюбие, характерное для жизнеутверждающей поэзии древности, но на его творчестве успела сказаться и печать новой эпохи — средневековья.

Во всяком случае, цикл "Гимн вину" — это не выражение эпикурейской философии и анакреонтических настроений, не слепое подражание китайским образцам, а действительно "голос собственного сердца"; это песни, вызванные к жизни прежде всего конкретными условиями, в которых жил Табито.

Как один из образованных представителей своей эпохи, Табито, естественно, тянулся к более развитой культуре Китая, но в то же время он не мог не противиться чрезмерным увлечениям иноземной культурой при дворе. Были здесь, вероятно, еще и другие причины конфликта с императорским двором, поскольку военный род Отомо на протяжении истории не раз оспаривал власть у царствующего дома.

Так или иначе, но в цикле "Гимн вину" Табито, по-видимому, осуждает, хотя и косвенно, внутреннюю политику двора, и по своему характеру и направленности песни цикла могут рассматриваться как первые

зачатки сатиры в поэзии VIII в., т. е. раннего средневековья. Нельзя не отметить также, что поэзия вина Табито — явление именно средневековой поэзии, и в этом ее отличие от поэзии вина античного периода, отражающей гедонистические настроения. Печать эпохи в данном случае определила характер поэтического цикла "Гимн вину", построенном на приеме иносказания, т. е. характерном приеме средневековой поэзии, а конкретная ситуация определила ключ, в котором звучит эта поэзия и который может быть назван иронией, приближающейся по своему значению к сатире.

СТАРИННЫЕ ЯПОНСКИЕ ПРЕДАНИЯ

(Глускина А. Е. Заметки о японской литературе и театре. — М., 1979. — С. 184–192)

Помещенные ниже японские народные предания относятся к глубокой старине. Как и всякие произведения народного творчества, они не имеют точной даты создания. Записи их сохранились в известном японском литературном памятнике VIII в. "Манъёсю", в особом разделе XVI книги, где собраны "песни, связанные с преданиями" (ёси ару ута). В преданиях рассказывается о происхождении старинных японских песен. Истоки преданий различны: в основу одних легли легенды, сказки, в основу других — действительные события. Несмотря на указанное различие, все они в одинаково простой и правдивой форме знакомят читателя с бытом и нравами древней Японии. Первое предание, посвященное девушке по имени Сакураноко и двум отважным юношам, беззаветно преданным ей, является одним из наиболее популярных в Японии. Сюжет этот в разных вариантах неоднократно встречается в старых поэтических японских произведениях. Он лег в основу и второго по порядку предания — о девушке Кадзураноко и трех отважных юношах. Позднее этот сюжет можно встретить и в классической японской литературе, питавшейся из богатых источников устного народного творчества [38] . Следует также особо выделить предание о находчивой унэмэ [39] , в основу которого лег известный эпизод, имевший место в действительности. Песня, о которой говорится в этом предании, оценивается известным поэтом и критиком X в. Ки-но Цураюки как родоначальница песен [40] — этим подчеркивается ее древнее происхождение и значение для истории классической японской поэзии. Несколько отличен по теме сюжет о листьях лотоса. в основе его лежит глубокая восторженная любовь к красоте природы, являющаяся одной из характерных черт японской поэзии. Остальные предания посвящены теме любви и верности в разных ситуациях, характерных для быта и обычаев того времени. Все эти предания представляют ценный материал для изучения истории японской литературы и для знакомства со старой культурой Японии. Тот факт, что они являются источником заимствования для классических произведений японской литературы, свидетельствует о глубокой связи классической литературы с фольклором. Они положили также начало особому песенно-повествовательному жанру японской литературы, получившему впоследствии, в своем законченном виде, специальное наименование — ута-моногатари. Обычно короткий заголовок песен представлен здесь в форме особого повествования, иногда в виде предисловия, иногда в виде послесловия или обрамления, которое составляет вместе с песней органически связанное, единое художественное целое. Дальнейшее развитие этой повествовательной части, в которую вплетены поэтические фрагменты, и создало жанр ута-моногатари. В песнях преданий, написанных в форме танка, представлены многие черты этого любимого народом жанра японской поэзии, специфические для него приемы и образы. Для песен характерно употребление постоянных эпитетов, сравнений, метафор, а также использование уже готовых образов и целых выражений. Эта черта навсегда осталась специфической особенностью поэзии танка, и ее следует рассматривать как наследие народнопесенной традиции. Встречаются в песнях и другие распространенные приемы японской поэзии — иносказание (аллегория) и игра слов. Песни обладают разной степенью известности. Наибольшей славой пользуется, как уже было сказано, песня и предание о находчивой унэмэ. Необходимо отметить некоторые особенности в понимании и оценке этих песен. Следует помнить, что сочинять стихи, в частности короткое пятистишие — танка, в Японии умел едва ли не каждый, поэзия была подлинно народным искусством. Сочиняли по всякому поводу, о чем как нельзя лучше свидетельствуют песни преданий. Поэзия была глубоко и органически связана с бытом: это свойство танка сохранилось до последнего времени. Поэтому оценить достоинства той или иной песни полностью можно, лишь учитывая, в какой мере она выразила настроения и чувства, вызванные данной конкретной обстановкой. Местом рождения песен и преданий, судя по отдельным названиям местностей, упомянутых в них, является в основном Юго-Западная Япония, т. е. провинция Ямато (ныне префектура Нара) и провинция Сэтцу (ныне префектура Осака). Даже предание о находчивой унэмэ, связанное с северо-восточными провинциями Муцу (ныне префектура Аомори) и Ивасиро (ныне префектура Фукусима), по языку своей песни относится также к Юго-Западной Японии; недаром в этом предании указывается, что красавица, сочинившая песню, в прошлом жила в столице, т. е. в Ямато.

38

1. См. Ямато-моногатари в переводе Е. М. Колпакчи в кн.: Н. И. Конрад. Японская литература в образцах и очерках. Т. I. Л., 1927.

39

2. Унэмэ — девушки, обычно деревенские красавицы, которых, согласно существующему закону, полагалось представлять на службу в императорский дворец. Они играли роль наперсниц императрицы, обучались искусству танца и пения, развлекали гостей на пирах. Институт унэмэ специально оговаривается в кодексе законов "Тайхорё" (701 г.)

40

3. См. Собрание древних и новых песен Ямато. Пер. А. Е. Глускиной. — Н. И. Конрад. Японская литература в образцах и очерках, с. 95.

Предание о девушке Сакураноко и двух юношах

В старину жила одна девушка. Звали ее Сакураноко — "Дитя вишни", или "Вишенка". И жили в ту пору двое отважных юношей.

Оба они хотели взять ее себе в жены. И вот затеяли они спор между собой не на жизнь, а на смерть и вызвали друг друга на смертный бой. Опечалилась тогда девушка и сказала себе: "Ни в старину, ни теперь, никогда еще не слыхали, никогда еще не видали, чтобы одна девушка была невестою в двух домах. Но трудно смирить сердца этих отважных юношей. А стоит мне умереть, и вражда их, наверное, исчезнет навеки". Подумала она так и вскоре ушла в лес и повесилась там на дереве [41] . А двое отважных юношей, не в силах сдержать своего горя, лили кровавые слезы. И каждый из них сложил песню и излил в ней все, что было у него на сердце. Вот эти две песни:

41

4. Обычно, чтобы покончить с собой, красавица бросается в пруд, реку или озеро. Здесь приведен несколько необычный способ ее гибели.

I

Облетели Лепестки у вишни. И мечтал напрасно я, что буду Украшать себя ее цветами, Лишь пора весенняя наступит!..

II

Всякий раз, как расцветут цветы Вишни той, что носит Имя милой, Вечно буду вспоминать о ней И любить сильнее с каждым годом!..

Предание о девушке Кадзураноко [42] и трех отважных юношах

42

5. Кадзураноко — имя красавицы, букв. "Дитя плюща" (кадзура — название плюща, растущего в горах).

Люди рассказывают: в старину жили трое отважных юношей. Одинаково добивались они взять себе в жены одну и ту же девушку. Опечалилась, видя это, девушка, и сказала себе: "Хрупкому телу одной девушки исчезнуть легко: оно — как роса; сердца же трех отважных юношей смирить трудно: они подобны скале". Подумала она так, пошла к пруду и бросилась в воду. А отважные юноши были вне себя от горя, и каждый из них сложил песню и излил в ней все, что было у него на сердце. Вот эти три песни:

I

Ненавистен мне пруд, Пруд глухой в Миминаси! [43] Моя милая дева, Когда ты пришла, чтоб на дне его скрыться, Пусть бы высохли воды его в то мгновенье!

II

Дитя кадзура — Плющ среди гор распростертых! [44] Если б только тогда ты обмолвилась словом О том, что ты ныне уходишь навеки, Я б, наверно, немедля вернулся обратно!

43

6. Миминаси — название местности в провинции Ямато. Пруд, о котором здесь говорится, находится у подножия горы Миминаси. Это же слово "миминаси" используется в песне и во втором значении — "глухой" (букв. "ушей нет"). Называя так пруд, юноша упрекает его за то, что он не пожалел молодой жизни и не высох, когда в него бросилась красавица.

44

7. Распростертые (асихики) — постоянный эпитет гор.

III

Дитя кадзура — Плющ среди гор распростертых — Как и я нынче, Так же и ты приходила И искала в пруду себе место поглубже… [45]

Предание о песне находчивой унэмэ [46]

Мелок тот колодец, в нем Даже тень горы видна Той, что Мелкой названа [47] , Но моя любовь к тебе Не мелка, как та вода.

45

8. Как обычно в народных верованиях, третий юноша любит сильнее всех. Если первый из них упрекает пруд, второй жалеет, что не вернулся вовремя, то третий хочет погибнуть вслед за возлюбленной.

46

9. Речь идет об унэмэ, у которой срок службы при дворе окончился, и она вернулась на родину.

47

10. Мелкая гора (Асака-яма) находится в провинции Ивасиро. Очень часто встречается в песнях как символ мелких чувств, неверной любви и т. п.

Вот что передают и рассказывают об этой песне. Однажды, когда принц Кацураги [48] прибыл в провинцию Муцу [49] , нерадивые управитель провинции и чиновники встретили его без должных почестей. Принц был недоволен и имел рассерженный вид. И хотя в его честь устроили пир, гнев его не прошел, и он не принимал участия в общем веселье. Но вот среди гостей оказалась одна красавица с утонченными манерами, из бывших унэмэ. Взяв в левую руку чарку для вина, в правой держа сосуд с вином, она слегка дотронулась до его колена и прочла ему эту песню. Принц сразу же повеселел и пировал с ней весь день.

48

11. Принц Кацураги (Кацураги-но окими) обычно комментируется как историческое лицо, а именно как Татибана Мороэ, ему приписывается наряду с известным поэтом Якамоти слава составителя памятника, в котором записаны эти песни (есть, однако, и другие мнения).

49

12. Провинция Муцу находится на северо-востоке Японии.