Заметки о японской литературе и театре. (часть)
Шрифт:
(II — 87)
Словно летняя трава В жарких солнечных лучах, От разлуки, от тоски Вянет милая жена. На ворота бы взглянуть! Верно, там стоит она! Наклонитесь же к земле, Горы, скрывшие ее!(II — 131)
Если беда случится, Я везде буду вместе с тобой, Даже в склепе, Среди гор Хацусэ. Так(XVI — 3806)
Когда бы в облаках я мог парить, Как в небе этом реющие птицы, — О, если б крылья мне, Чтоб друга проводить К далеким берегам моей столицы.(V — 876)
Характерным для японской поэзии этого периода является восторженная и проникновенная любовь к природе родной страны, любовь к жизни. О чем бы ни писал поэт, он всегда сравнивает свои чувства и мысли с явлениями природы. Влюбленная для него всегда та, с которой он хочет вместе любоваться луной, цветами и т. д. Мельчайшие оттенки в природе замечаются глазами поэта и воспеваются с вниманием и любовью. И эта любовь к природе говорит о любви к родине, о великом жизнелюбии, о тонком чувстве прекрасного.
Хочу, чтоб, нанизав росу, как жемчуг, Ты подарила мне, не дав исчезнуть ей, Прозрачную росу, что с вышини упала, Склонивши долу кончики ветвей На расцветающих осенних хаги(VIII — 1618)
Я на яшмовый остров смотрю, Наглядеться не в силах. Как мне быть? Заверну и с собой унесу Для тебя, что не видела этой красы несравненной…(VII — 1222)
Я не могу найти цветов расцветшей сливы, Что другу я хотела показать; Здесь выпал снег… И я узнать не в силах, Где сливы цвет, где снега белизна?(VIII — 1426)
Как волны, что катятся здесь беспрестанно У пустынного берега мыса Арацу, Который собой божество воплощает, — Так и я беспрестанно любить продолжаю, И тоскую о милой, не зная покоя…(XV — 3660)
Ларец драгоценный — Эту Асики-реку Когда я впервые сегодня увидел, Я понял: пусть тысячи минут столетий, Ее красоты никогда не забуду!(VIII — 1531)
Ночью черной, как черные ягоды тута, Ясный месяц, плывущий по небу, Прекрасен, И поэтому им любовался я долго — Вот упала роса на рукав белотканый…(VII — 1081)
Там, где остров на взморье, У берегов каменистых Поднялись, зеленея, жемчужные травы морские, И когда(VI — 918)
На острове этом Карани, Где срезают жемчужные травы морские, Если был бы бакланом, Что живет здесь, у моря, Я не думал бы столько, наверно, о доме.(VI — 943)
О, волны взморья в белой пене У берегов страны Исэ, Когда б они цветами были, Я, завернув, Послал бы в дар тебе.(III — 306)
Каждый раз, как взгляну я На дерево Муро На берегу каменистом, над бухтою Томо, Ах, смогу ли забыть о жене я любимой, С которой когда-то любовались мы вместе?(III — 447)
Я в весеннее поле пошел за цветами, Мне хотелось собрать там фиалок душистых, И поля Показались так дороги сердцу, Что всю ночь там провел средь цветов до рассвета…(VIII — 1424)
Когда ночами, полные печали, Звучат у моря крики журавлей И дымкою туман Плывет в морские дали, Тоскую я о родине своей…(XX — 4399)
Ах, сколько ни гляжу, не наглядеться мне — Прекрасны воды рек, что в Ёсину струятся… Конца им нет… И так же — без конца К ним буду приходить и любоваться!(I — 37)
И эта своеобразная форма выражения любви к родине, к жизни, к милому сердцу человека через воспевание природы — также одна из характерных черт гуманизма японской ранней поэзии в плане художественно-эстетическом.
Ранние черты гуманизма в поэзии "Манъёсю" имеют порой и ярко выраженную социальную окраску — и это уже качественно иной уровень гуманистических устремлений. Протестом против социальной несправедливости прозвучала поэма "диалог бедняков" одного из лучших поэтов раннего средневековья Яманоэ Окура, обнажающая теневые стороны "золотой эры" Нара, проникнутая чувством глубокой гражданственности:
Когда ночами Льют дожди И воет ветер, Когда ночами Дождь И мокрый снег — Как беспросветно Беднякам на свете… …………… Но думаю: А кто бедней меня — Того отец и мать Не спят в тоске голодной И мерзнут в эту ночь Еще сильней… Сейчас он слышит плач Жены, детей: О пище молят — И в минуты эти Ему, должно быть, тяжелей, чем мне. Скажи, как ты живешь еще не свете?