Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Что угодно вашей чести? — откликнулся ближайшій докладчикъ.
— Приведите ко мн этого невжу.
— Слушаю, милордъ.
Но докладчикъ не нашелъ и, слдовательно, никого не могъ представить передъ глаза раздраженнаго судьи. Задыхаясь отъ негодованія, вице-президентъ обратился къ Самуэлю и спросилъ:
— Знаете-ли вы, сэръ, кто это кричалъ?
— Думать надобно, милордъ, что это мой родитель.
— Видите-ли вы его теперь?
— Нтъ, милордъ, не вижу, — отвчалъ Самуэль, пристально устремивъ свои глаза на потолочное окно судебной залы.
— Если бъ вы могли указать, я бы
Самуэль поклонился въ знакъ благодарности за снисхожденіе къ его отцу и весело подмигнулъ на сержанта Бузфуца.
— Ну, м-ръ Уэллеръ, — сказалъ сержантъ Бузфуцъ.
— Ну, сэръ, — отвчалъ Самуэль.
— Вы, если не ошибаюсь, состоите на служб y м-ра Пикквика, — отвтчика по этому длу. Говорите, м-ръ Уэллеръ, говорите.
— И буду говорить, сколько вамъ угодно, сэръ, — сказалъ Самуэль, — я подлинно состою на служб y этого джентльмена, и могу уврить, что это — отличная служба.
— Дла мало, денегъ пропасть, не такъ ли, м-ръ Уэллеръ? — сказалъ сержантъ Бузфуцъ веселымъ тономъ.
— Да таки нешто, сэръ, есть и деньжонки, какъ говаривалъ одинъ прохвостъ посл того, какъ ему влпили въ спину триста пятьдесятъ палокъ.
— Намъ нтъ надобности до прохвостовъ или до кого бы то ни было, съ кмъ вы знакомы, — перебилъ вице-президентъ Стерлейхъ, — это не относится къ длу.
— Очень хорошо, милордъ, очень хорошо, отвчалъ Самуэль.
— Не помните-ли вы какихъ-нибудь особенныхъ происшествій, случившихся въ то самое утро, когда вы только что поступили въ услуженіе къ этому джентльмену? — спросилъ сержантъ Бузфуцъ.
— Какъ не помнить, сэръ! Очень помню, — отвчалъ Самуэль.
— Потрудитесь разсказать о нихъ господамъ присяжнымъ.
— Извольте прислушать, господа присяжные, — сказалъ Самуэль. — Въ тотъ самый день, какъ я поступилъ въ услуженіе къ м-ру Пикквику, для меня былъ купленъ новый фракъ со свтлыми пуговицами и чудесная пуховая шляпа, которую, впрочемъ, я уже износилъ; и если вы, господа присяжные, возьмете въ разсчеть, что до той поры фрачишка былъ y меня старенькій, шляпенка ледащая, дырявая, какъ вентиляторъ, то можете представить, какъ я былъ тогда благодаренъ м-ру Пикквику. Это было самое важное и необыкновенное происшествіе, случившееся въ тотъ день.
Вс захохотали. Вице-президентъ Стерлейхъ нахмурилъ брови и сказалъ сердитымъ тономъ:
— Совтую вамъ быть осторожне, сэръ.
— Вотъ это же самое говорилъ мн и м-ръ Пикквикъ, когда снабдилъ меня новымъ платьемъ. "Будьте, говоритъ, осторожне, Самуэль, не то платье скоро износится". И я, дйствительно, былъ остороженъ, милордъ, потому что родитель пріучиль меня съ издтства слушаться благихъ совтовъ.
Вице-президентъ пристально и сурово посмотрлъ минуты дв на Самуэля: но черты его лица были такъ спокойны, ясны, и обличали такую младенческую кротость, что м-ръ Стерлейхъ не сказалъ ничего и только махнулъ рукою въ знакъ того, что допросъ можетъ быть возобновленъ.
— Хотите-ли вы сказать, м-ръ Уэллеръ, — началъ сержантъ Бузфуцъ, сложивъ руки на груди и бросивъ многозначительный взглядъ на присяжныхъ, — хотите-ли вы сказать, что вы не замтили никакихъ особенныхъ обстоятельствъ, сопровождавшихъ обморокъ м-съ Бардль
— Ничего не замтилъ, сэръ, да и не могъ замтить. Я стоялъ въ коридор до тхъ поръ, пока не потребовали меня въ комнату, и когда я вошелъ, старухи уже не было тамъ.
— Послушайте, сэръ Уэллеръ, — сказалъ сержантъ Бузфуцъ, обмакивая перо въ чернильницу съ тмъ, чтобы запугать Самуэля, который долженъ былъ увидть, что отвты его будутъ записаны слово въ слово, — вы были въ коридор, и, однакожъ, говорите, что не видли ничего, что было впереди. Сколько y васъ глазъ, м-ръ Уэллеръ?
— Два только, сэръ, два человческихъ глаза. Если бы это были микроскопы, увеличивающіе предметы во сто милліоновъ разъ, тогда, быть можетъ, я увидлъ бы что-нибудь черезъ доски, кирпичъ и штукатурку; но при двухъ обыкновенныхъ глазахъ, сэръ, зрніе мое ограничено, сэръ.
Зрители захохотали, вице-президентъ улыбнулся, сержантъ Бузфуцъ сдлалъ преглупйшую мину, Самуэль Уэллеръ продолжалъ стоять спокойно, бросая на всхъ самые свтлые взгляды. Послдовала кратковременная консультація съ господами Додсономъ и Фоггомъ, и потомъ сержантъ Бузфуцъ, подойдя къ свидтельской лож, сказалъ:
— Ну, м-ръ Уэллеръ, я намренъ теперь, съ вашего позволенія, предложить вамъ вопросъ относительно другого пункта.
— Позволяю, сэръ, позволяю! Можете спрашивать, сколько угодно, — отвчалъ Самуэль веселымъ и добродушнымъ тономъ.
— Помните-ли вы, м-ръ Уэллеръ, какъ вы приходили въ домъ м-съ Бардль вечеромъ въ конц прошлаго ноября?
— Помню, сэръ, очень хорошо.
— А! Такъ вы помните это, м-ръ Уэллеръ, даже очень хорошо, — сказалъ сержантъ Бузфуцъ, начиная, повидимому, выходить изъ своего затруднительнаго положенія. — Теперь, авось, мы добьемся отъ васъ чего-нибудь.
— Какъ не добиться, сэръ. Добьетесь всего, что вамъ угодно.
Присяжные переглянулись: зрители захохотали.
— Вы приходили, конечно, потолковать съ м-съ Бардль насчетъ этого процесса: не такъ ли, м-ръ Уэллеръ, а? — сказалъ сержантъ Бузфуцъ, озираясь на присяжныхъ.
— Я приходилъ собственно за тмъ, чтобы внести квартирныя деньги; но вы угадали, сэръ, что мы таки, нешто, потолковали малую толику насчетъ этого дльца.
— А! такъ вы потолковали? — сказалъ сержантъ Сноббинъ съ просіявшимъ лицомъ, обнаруживая очевидную надежду дойти до важнйшихъ открытій. — Какъ же вы потолковали? Не угодно-ли вамъ объяснить это господамъ присяжнымъ?
— Отъ всего моего сердца и отъ всей души, сэръ, — отвчалъ Самуэль. — Прежде всего надобно вамъ доложить, господа присяжные, что м-съ Бардль — старуха разухабистая…
— Что вы подъ этимъ разумете, сэръ?
— Что она — дама почтенная во всхъ отношеніяхъ и гостепріимная до такой степени, что на ту пору собственными руками поднесла мн рюмку настойки. У ней были тогда въ гостяхъ вотъ эти дв почтенныя женщины, что говорили недавно здсь, какъ свидтельницы въ этомъ дл. М-съ Бардль сказала, какія хитрыя вещи готовились устроить на четырнадцатое февраля господа Додсонъ и Фоггь, и вс он чрезвычайно удивлялись необыкновенному благоразумію вотъ этихъ двухъ джентльменовъ, которые сидятъ здсь на этой скамейк, недалеко отъ васъ, господа присяжные.