Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Этому господину отвели ту самую комнату, которая первоначально назначена была м-ру Потту. Вниманіе трактирнаго служителя поражено было необыкновеннымъ и страннымъ сходствомъ между этими двумя джентльменами. Лишь только принесены были свчи и поставлены на столъ, незнакомецъ тотчасъ же вынулъ газету и принялся читать ее съ выраженіемъ того же самаго негодующаго презрнія, какое за часъ передъ этимъ отражалось на величественныхъ чертахъ м-ра Потта. Существенная разница между ними, по замчанію служителя, состояла только въ томъ, что презрніе Потта вызвано было газетой, носившей заглавіе "Итансвилльскаго
— Послать содержателя гостиницы, — сказалъ незнакомецъ.
— Слушаю, сэръ, — отвчалъ слуга.
Содержатель явился черезъ нсколько минутъ.
— Вы здсь хозяинъ? — спросилъ джентльменъ.
— Я, сэръ.
— Знаете вы меня?
— Нтъ, сэръ.
— Фамилія моя — Слоркъ, — сказалъ джентльменъ.
Содержатель слегка кивнулъ головою.
— Слоркъ, сэръ, — повторилъ джентльменъ надменнымъ тономъ. — Теперь, надюсь, вы знаете меня?
Содержатель почесалъ затылокъ, взглянулъ на потолокъ, на незнакомца и улыбнулся весьма слабо.
— Знаете-ли вы меня теперь, сэръ? — повторилъ незнакомецъ сердитымъ тономъ.
Содержатель сдлалъ надъ собою великое усиліе и, наконецъ, продолжая чесать затылокъ, проговорилъ сквозь зубы:
— Нтъ, сэръ, не имю этой чести.
— Великій Боже! — вскрикнулъ незнакомецъ, ударивъ по столу сжатымъ кулакомъ. — И вотъ вамъ популярность!
Хозяинъ невольно попятился къ дверямъ; но м-ръ Слоркъ удержалъ его и, бросивъ на него свирпый взглядъ, продолжалъ такимъ образомъ:
— Вотъ она вамъ, вотъ, вотъ благодарность толпы за цлые годы неутомимыхъ трудовъ, пожертвованій, лишеній, благороднйшихъ стремленій! Останавливаясь на полдорог, выхожу изъ кареты, мокрый и усталый, и — ни одного восклицанія, ни одного восторженнаго крика изъ этой низкой и презрнной толпы? Колокола безмолвствуютъ, и самое произнесеніе моего имени ни въ комъ не возбуждаетъ радостнаго чувства! Стоитъ изъ за чего тонуть всю свою жизнь въ этомъ океан чернильныхъ партій и вражды! — заключилъ взволнованный м-ръ Слоркъ, расхаживая взадъ и впередъ.
— Не угодно-ли водочки, сэръ?
— Бутылку рому и воды! — сказалъ м-ръ Слоркъ, окидывая горделивымъ взглядомъ содержателя гостиницы. — Разведенъ-ли y васъ огонь гд-нибудь?
— Я прикажу развести его здсь, сэръ, — отвчалъ содержатель.
— Въ этомъ камин? Это будетъ слишкомь долго: комната не нагрется до полуночи, — возразилъ м-ръ Слоркъ. — Есть y васъ кто-нибудь въ кухн?
На кухн не было ни души. Огонь горлъ тамъ великолпно. Гости вс разошлись, и дверь уже была заперта на ночь.
— Въ такомъ случа, я буду пить свой пуншъ на кухн y камина, — сказалъ м-ръ Слоркъ.
Путешественникъ взялъ шляпу и газету и торжественно послдовалъ за хозяиномъ въ этотъ скромный нумеръ. Здсь онъ помстился y камина на мягкой соф, развернулъ газету и принялся читать и прихлебывать пуншъ съ выраженіемъ величественнаго презрнія и досады.
Но ужъ, вроятно, по распоряженіямъ судьбы, какой то демонъ раздора пробжалъ въ эту самую минуту по всмъ апартаментамъ "Сарациновой головы" и, позавидовавъ обоюдному спокойствію господъ журналистовъ, ршился стравить ихъ, какъ борзыхъ собакъ, для собственнаго наслажденія
— A вдь огонь-то y насъ потухъ, господа. Что мы станемъ длать? Посл дождя тутъ и холодно, и сыро, не правда ли?
— И холодно, и сыро, — подтвердилъ м-ръ Пикквикъ, подернутый судорожною дрожью.
— Не дурно было бы теперь раскурить сигару на кухн y камина: что вы на это скажете? — спросилъ Бобъ Сойеръ, подстрекаемый, конечно, тмъ же демономъ раздора.
— Да, это было бы очень и очень недурно, — отвчалъ м-ръ Пикквикъ. — Что вы намъ скажете на это, м-ръ Поттъ?
— Тутъ нечего и распространяться, господа: пойдемте въ кухню. Огонь тамъ превосходный, — сказалъ м-ръ Потъ.
И на этомъ основаніи вс четверо путешественниковъ, каждый со своимъ стаканомъ въ рук, отправились на кухню въ сопровожденіи м-ра Уэллера, который взялся показывать дорогу въ этотъ апартаментъ.
Незнакомецъ продолжалъ читать. Вдругъ онъ поднялъ глаза и остолбенлъ. М-ръ Поттъ взглянулъ и обомллъ.
— Что съ вами? — прошепталъ м-ръ Пикквикъ.
— Эта пресмыкающаяся гадина! — воскликнулъ м-ръ Поттъ.
— Какая гадина? — сказалъ м-ръ Пикквикь, съ безпокойствомъ озираясь кругомъ, изъ опасенія наступить на чернаго таракана или на паука.
— Эта гадина, — прошепталъ Поттъ, схвативъ м-ра Пикквика за руку и указывая ему на незнакомца, — эта гадина — Слоркъ, издатель "Журавля".
— Такъ уйдемте же отсюда назадъ, — шепнулъ м-ръ Пикквикъ!
— О, нтъ, сэръ, никогда! — отвчалъ Поттъ. — Никогда!
Съ этими словами журналистъ стремительно бросился впередъ, услся на противоположной соф и, вынувъ одинъ нумеръ изъ толстой пачки газетъ, принялся читать насупротивъ своего врага.
Само собою разумется, что м-ръ Поттъ читалъ «Журавля», a м-ръ Слоркъ — "Интансвильскую синицу". И само собою разумется, что оба журналиста выражали вслухъ свое обоюдное презрніе и мннія ихъ появлялись въ такой отрывочной форм:
— "Нелпо. — Дико. — Низко. — Грязно. — Безчестно. — Шарлатанъ. — Наглецъ. — Нравственный уродъ. — Змй. — Идіотъ" и проч., и проч.
М-ръ Бобъ Соейръ и Бенъ Алленъ смотрли съ невыразимымъ наслажденіемъ на эти энергическія выраженія взаимной ненависти и соперничества двухъ журналистовъ, и, вдохновенные этой сценой, молодые люди покуривали и затягивались съ величайшимъ аппетитомъ. Наконецъ, Бобъ Сойеръ отважился подойти къ м-ру Слорку и сказалъ ему учтивымъ тономъ:
— Не можете ли, сэръ, одолжить мн эту газету, когда вы прочтете ее?
— Съ моимъ удовольствіемъ, сэръ; только предупреждаю васъ, что вы ничего интереснаго не найдете въ этомъ презрнномъ лист,- отвчалъ Слоркъ, бросивъ сатанинскій взглядъ на м-ра Потта.
— A вотъ я скоро передамъ вамъ эту газету, если хотите, — сказалъ Поттъ, блдный и дрожащій отъ злости. — Ха, ха, ха! Дерзость этого г_р_у_б_і_я_н_а развеселитъ васъ на цлый вечеръ.
Ужасныя слова "презрнный листъ" и "грубіянъ" были произнесены съ особенной выразительностью и эффектомъ. Лица обоихъ журналистовъ запылали неукротимымъ бшенствомъ и злобой.