Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Глава XVII. Объясняющая удовлетворительнымъ образомъ, что ревматизмъ бываетъ иной разъ источникомъ вдохновенія для человка съ истиннымъ талантомъ
Организмъ м-ра Пикквика, крпкій и сильный, приспособленный вообще къ перенесенію всякихъ трудовъ и напряженій, не могъ, однакожъ, устоять противъ сцпленія непредвиднныхъ напастей, испытанныхъ имъ въ достопамятную ночь, описанную въ послдней глав. Холодная ванна на мокрой земл и спертый воздухъ въ душномъ чулан произвели разрушительное дйствіе на его ноги и желудокъ.
Поутру на другой день м-ръ Пикквикъ почувствовалъ страшный припадокъ ревматизма.
Но, несмотря на физическую немощь, духъ его былъ бодръ, и мысли текли стройнымъ потокомъ въ его свтлой голов. Онъ былъ веселъ и даже остроуменъ, какъ всегда. Не чувствуя ни малйшей досады и никакого огорченія по поводу послднихъ приключеній, онъ смялся отъ всей души, когда м-ръ Уардль намекалъ
Этого мало. Въ первые два дня м-ръ Пикквикъ, принужденный лежать въ постели, призвалъ къ себ своего слугу, который и былъ при немъ безотлучно. Въ первый день м-ръ Самуэль Уэллеръ забавлялъ ученаго мужа анекдотами и повствованіями о различныхъ событіяхъ дйствительной жизни, во второй — м-ръ Пикквикъ потребовалъ перо, чернильницу, бумагу и просидлъ до глубокой ночи за письменнымъ столомъ. На третій день великій человкъ, продолжая засдать въ своей спальн, отправилъ записку къ господамъ Трунделю и Уардлю, приглашая ихъ завернуть къ нему вечеркомъ и вмст осушить бутылочку-другую вина. Приглашеніе принято было съ большою благодарностью; когда же тесть и зять услись въ комнат ученаго мужа за гостепріимнымъ столомъ, м-ръ Пикквикъ поспшилъ вынуть изъ своего портфеля небольшую тетрадку, гд помщалось послднее произведеніе его плодовитаго пера.
— Это, господа, небольшой разсказъ, записанный мною вчера со словъ моего болтливаго слуги, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Разумется, я придалъ ему литературную форму. Хотите слушать?
— Сдлайте милость, — сказалъ м-ръ Трундель.
И м-ръ Пикквикъ, кашлянувъ два раза, принялся читать -
Повсть о приходскомъ писар.
"Однажды, — это, впрочемъ, было давно, очень давно, — въ небольшомъ мстечк, вдали отъ британской столицы жилъ-былъ маленькій человкъ, по имени Натаніэль Пипкинъ, занимавшій должность приходскаго писаря въ этомъ мстечк. Хижина его стояла на прозжей улиц, минутъ на десять ходьбы до маленькой церкви и приходской школы, гд регулярно каждый будничный день, отъ девяти часовъ утра до четырехъ вечера, онъ училъ читать и писать маленькихъ ребятишекъ. Былъ онъ, какъ можете себ представить, предобрйшее созданіе въ мір, съ кривымъ носомъ и кривыми ногами; немного онъ косилъ лвымъ глазомъ и немного прихрамывалъ правой ногой. Образцомъ всхъ училищъ считалъ онъ свою собственную благоустроенную школу. Разъ, одинъ только разъ въ своей жизни, Натаніэль Пипкинъ видлъ епископа, настоящаго епископа, съ руками въ карманахъ шелковаго платья и съ парикомъ на голов. Тогда онъ былъ еще мальчишкой шестнадцати лтъ.
"Это было великимъ событіемъ въ жизни Натаніэля Пипкина, и можно было думать, что съ этой поры уже ничто боле не возмутитъ чистаго и свтлаго потока его земного бытія. Случалось, однакожъ, и совсмъ не такъ, какъ можно было думать. Однажды въ прекрасный лтній день, около двухъ часовъ посл полудня, когда Натаніэль Пипкинъ ломалъ свою голову надъ аспидной доской, придумывая грозную задачу въ назиданіе и наказаніе одному негодному мальчишк, глаза его вдругъ устремились на розовое, цвтущее личико Маріи Лоббсъ, единственной дочери старика Лоббса, сдельника ремесломъ, жившаго насупротивъ приходской церкви. Это мгновеніе сдлалось второю знаменитою эпохой въ жизни Натаніэля Пипкина.
"Случалось, правда, и довольно часто, что глаза м-ра Пипкина останавливались на прелестномъ личик Маріи Лоббсъ въ церкви и другихъ мстахъ; но глаза Маріи Лоббсъ никогда не лучезарились такимъ искрометнымъ блескомъ, и розовыя щеки Маріи Лоббсъ никогда не покрывались такимъ ярко-пламеннымъ румянцемъ, какъ въ настоящую минуту. Ничего, стало быть, удивительнаго нтъ, если Натаніэль Пипкинъ не могъ на этотъ разъ оторвать своихъ глазъ отъ прелестнаго личика миссъ Лоббсъ; ничего удивительнаго, если миссъ Лоббсъ, встртивъ пристальный взглядъ молодого человка, поспшила отойти отъ окна, откуда выставлялась ея миніатюрная головка, и нтъ ничего удивительнаго, если вслдъ затмъ Натаніэль Пипкинъ окрысился на негоднаго мальчишку и далъ ему тумака по затылку. Все это совершенно въ порядк вещей, и было бы глупо удивляться всмъ этимъ вещамъ.
"Нельзя, однакожъ, никакимъ образомъ нельзя не удивляться, что человкъ, подобный м-ру Натаніэлю Пипкину, вспыльчивый человкъ, горячій, раздражительный, a главное, голый шаромыжникъ, подобный Натаніэлю Пипкину, осмлился съ этой поры питать дерзкую надежду на полученіе руки и сердца единственной дочери гордаго старика Лоббса, богатаго сдельника Лоббса, который мотъ бы однимъ взмахомъ своего пера купить пахатной земли для цлой деревни. Было извстно всему мстечку, что y Лоббса денегъ куры не клюютъ; что въ его желзномъ сундук хранятся несмтныя сокровища изъ золотыхъ и серебряныхъ слитковъ; носилась достоврная молва, что въ праздничные дни на обдахъ Лоббса подаютъ къ столу серебряныя
"Но любовь слпа, это всмъ извстно. Натаніэль Пипкинъ косилъ на лвый глазъ — это знало также все мстечко. По этимъ двумъ причинамъ, соединеннымъ вмст, Натаніэль Пипкинъ, очертя голову, бросился впередъ по ложной дорог.
"Еслибъ старикъ Лоббсъ заподозрилъ какъ-нибудь дерзкій замыселъ Наталіэля, онъ, я думаю, повернулъ бы всю школу, истерзалъ бы въ мелкіе куски начальника этой школы и, нтъ сомннія, удивилъ бы все мстечко своимъ лютымъ зврствомъ; потому что онъ былъ ужасенъ, этотъ старикъ Лоббсъ, когда оскорбляли его гордость или когда кровь приливала къ его голов. A какъ онъ клялся, Боже мой, какъ онъ клялся! Когда, бывало, напустится онъ на своего костляваго подмастерью съ тонкими ногами, громкій его голосъ раздается по всей улиц, м-ръ Натаніэль Пипкинъ дрожитъ въ приходской школ, какъ осиновый листъ, и волосы становятся дыбомъ на головахъ его ребятишекъ.
"Очень хорошо. День проходилъ за днемъ, школа собиралась, распускалась, и когда мальчишки расходились по домамъ, м-ръ Пипкинъ принимался сидть y передняго окна и, притворяясь, будто читаетъ книгу, бросалъ по временамъ косвенные взгляды на противоположное окно, надясь уловить свтлый взоръ Маріи Лоббсъ. И много унылыхъ часовъ м-ръ Пипкинъ провелъ въ сердечномъ сокрушеніи, и долго читалъ онъ и пристально смотрлъ, томимый безполезнымъ ожиданіемъ; но, наконецъ, свтлые глазки снова появились y противоположнаго окна, и было ясно, что яркіе глаза, такъ же, какъ его усталые глаза, углубились въ чтеніе какой-то книги. Натаніэль Пипкинъ задрожалъ отъ восторга, и фантазія его переполнилась самыми яркими мечтами. Уже было для него неописаннымъ счастьемъ сидть на своемъ мст по цлымъ часамъ и смотрть на прелестное личико, склоненное надъ книгой; но когда Марія Лоббсъ, бросая книгу, устремляла свой взоръ въ ту сторону, гд сидлъ Натаніэль Пипкинъ, сердце его замирало отъ восторга, и удивленіе его не имло никакихъ границъ. Наконецъ, въ одинъ прекрасный день, когда старикъ Лоббсъ ушелъ со двора, Натаніэль Пипкинъ осмлился своей рукой послать черезъ улицу воздушный поцлуй Маріи Лоббсъ — и что же? Вмсто того, чтобъ закрыть окно и задернуть стору, Марія Лоббсъ сама отправила тмъ же путемъ воздушный поцлуй и улыбнулась, сладко улыбнулась! Посл этого, будь, что будетъ, Натаніэль Пипкинъ твердо ршился обнаружить при первомъ случа настоящее состояніе своихъ нжныхъ чувствъ.
"Не было на свт ножки легче и красиве ножки Маріи Лоббсъ, когда выступала она воздушной газелью по зеленому лугу, и никогда свтъ не производилъ такихъ прелестныхъ ямочекъ, какія красовались по обимъ сторонамъ ея розовыхъ щекъ. Дочь стараго сдельника, Марія Лоббсъ, была красавица въ полномъ и строжайшемъ смысл слова. Плутовскіе глазки ея могли расплавить самое чугунное сердце, и было столько игривой радости въ ея веселомъ смх, что суровый и самый закоснлый мизантропъ принужденъ былъ невольно улыбаться, когда слышалъ эти звуки. Даже самъ старикъ Лоббсъ, несмотря на свою природную лютость, не могъ противиться лукавымъ ласкамъ прекрасной дочки, и когда она вмст съ Кэтъ, своей двоюродной сестрой (Кэтъ — миніатюрная двушка, чрезвычайно смлая и назойливая), начнетъ осаждать старика прихотями, — что, признаться, длали он довольно часто, — старикъ Лоббсъ не могъ имъ отказать ни въ чемъ, еслибъ даже вздумалось имъ попросить значительной частицы несмтныхъ сокровищъ, хранившихся въ желзной касс.
"Сильно забилось сердце въ груди Натаніэля, когда въ одинъ прекрасный лтній вечеръ онъ увидлъ шагахъ въ двадцати отъ себя, двухъ прекрасныхъ подругъ на томъ самомъ пол, гд часто бродилъ онъ около сумерекъ, размышляя о красот Маріи Лоббсъ. Но, хотя всегда ему казалось, что онъ мигомъ подбжитъ къ Маріи Лоббсъ и выскажетъ ей всю свою страсть при первой встрч, однакожъ, теперь, застигнутый врасплохъ, онъ почувствовалъ, что кровь прихлынула къ его лицу и ноги его задрожали, затряслись, утративъ свою обычную гибкость. Когда двушки останавливались для того, чтобы сорвать цвтокъ или послушать соловья, м-ръ Пипкинъ тоже стоялъ на одномъ мст, погруженный въ глубокую думу. Предметомъ его тайной мысли была трудная задача: что долженъ онъ длать, если двушки повернутся назадъ и встртятся съ нимъ лицомъ къ лицу? Испуганный заране вроятностью этой встрчи, онъ, однакожъ, не терялъ ихъ изъ вида: если шли он скорымъ шагомъ, ускорялъ и онъ свои шаги; медлили он, медлилъ и онъ; когда он останавливались, онъ также стоялъ въ почтительномъ разстояніи отъ нихъ, и такая прогулка, нтъ сомннія, могла бы продлиться до глубокой ночи, еслибъ Кэтъ, вдругъ обернувшись назадъ съ лукавымъ видомъ, не пригласила его подойти къ нимъ.