Замок на Воробьевых горах

Грановская Евгения

* * *

– Что ты все время ерзаешь?

Сабуров замер и хмуро взглянул на Бронникова снизу вверх.

– Оставь, пожалуйста, этот тон, – холодно проговорил он. – Я позвал тебя не за тем, чтобы ты оскорблял меня.

– Вот как? Тогда зачем же ты меня позвал?

Сабуров чуть наклонился вперед. Глаза его засверкали.

– Я знаю про организацию! – тихо и взволнованно проговорил он.

Виктор прищурился. Для него слова одногруппника не являлись неожиданностью. Они «вычислили» Сабурова

несколько дней назад. Калека был скрытен в мелочах, но, как многие скрытные люди, совершенно несдержан в том, что касалось важных вещей.

– Что ж, хорошо, что ты сам об этом заговорил. Позволь узнать, почему ты думаешь, что можешь стать одним из нас?

– Я не хуже вас! – выпалил Сабуров. – Мои идеи по применению нанотехнологий в медицине вызвали интерес профессора Либера. Возможно, мне даже дадут грант!

Виктор окинул его холодным взглядом и презрительно обронил:

– Ты калека.

– Я умней тебя, и ты это знаешь, – с угрюмым упрямством произнес Николай. – Я нашел новое доказательство теории Пуанкаре, причем без особых усилий. Ты бы никогда не смог!

– Думаешь? – Бронников усмехнулся. – Я просто не вижу смысла в том, чтобы целыми вечерами корпеть над математическими задачками. У меня есть задачи поважнее.

Несколько секунд молодые люди молчали, глядя друг другу в глаза. Первым молчание нарушил Коля Сабуров.

– Я не хуже тебя, – повторил он, как мантру, и нервно облизнул губы. – Ты не можешь этого не признать.

Бронников продолжал молчать, ожидая, когда у калеки сдадут нервы. И они сдали.

– Я сделаю все, что вы скажете! – почти выкрикнул Николай. – Даже пройду вашу дурацкую инициацию. Но вы должны принять меня. Пожалуйста.

И тут Виктор позволил себе улыбнуться.

– Что ж, ты прав, голова у тебя варит, – снисходительно проговорил он. – И я бы не возражал, если бы твоя инвалидность была результатом аварии. Но болезнь у тебя врожденная, от испорченных генов. Ты носишь в себе опасную заразу, парень.

– Генетические сбои необязательно наследуются, – упрямо проговорил Сабуров. – Мои дети могут быть вполне здоровыми.

Бронников чуть прищурил свои чистые и холодные, как голубое стекло, глаза и невозмутимо проговорил:

– Если на стене висит ружье, то рано или поздно оно выстрелит, не так ли?

– Перестань говорить сентенциями! – вспылил Николай. – Мой коэффициент интеллекта – сто девяносто! На тридцать пунктов выше твоего! Я, а не ты, – будущий и истинный благодетель человечества!

Внезапно Сабуров запнулся, красноречие оставило его.

Виктор улыбнулся. Наконец-то он разглядел в глазах калеки безумный блеск. Похоже, парень совсем помешался. Чудовищная мания величия, взращенная на почве комплекса неполноценности. Забавное сочетание. Убогий калека вообразил себя новым Христом.

– Значит, ты хочешь быть одним из нас?

– Я уже один

из вас. Не хватает только формального подтверждения. И я… я выше тебя, Бронников. Ты по одну сторону баррикад, армия тьмы – по другую. А я – посредник! – Глаза Сабурова засверкали. Видимо, он выпестовал эту заветную мысль долгими бессонными ночами. – Тело калеки и ясный, всеобъемлющий ум божества – вот кто я такой!

Виктор посмотрел на одногруппника удивленно.

– Ты вообразил себя новым мессией? Но прежнему мессии пришлось принести себя в жертву, чтобы быть услышанным. Готов ли ты на это?

Виктор прищурил веки. Ему в голову пришла веселая мысль. В глубине души он чувствовал, что совершает ошибку, но остановиться уже не мог.

Виктор распахнул дверцу шкафа, вынул пару деревянных плечиков, сбросил с них одежду и, быстро нагнувшись, сунул плечики в колеса инвалидного кресла.

Затем выпрямился и демонстративно отряхнул руки.

– Что ты сделал? – испуганно спросил Сабуров.

– Заклинил колеса, чтобы ты не смог уехать.

Испуг на лице калеки сменился недоумением.

– С чего мне куда-то уезжать?

– Сейчас узнаешь. – Виктор покосился на стол, усмехнулся и снова перевел взгляд на Сабурова. – Значит, ты – посредник? Твое тело калеки принадлежит миру уродов, а твой ясный ум нам?

– Да! – выдохнул Сабуров.

– Отлично. А ты знаешь, что кодекс такой организации требует от любого из ее членов готовности принести себя в жертву общему делу?

Сабуров судорожно сглотнул слюну и взволнованно спросил:

– Что я должен сделать?

– У тебя на столе стоит баллончик с бензином для зажигалки. Вылей его на себя.

Сабуров схватил со стола баллончик, выкрикнул нервным, звенящим голосом:

– Я готов!

Бронников и моргнуть не успел, как Сабуров уже облил себя бензином и взял со стола зажигалку.

– Не дури, – сухо сказал Виктор. – Твое самосожжение ничего не докажет.

– Ага! – торжествующе воскликнул Николай. – Вот ты уже и испугался! Проявил эмоции! Где же твоя хваленая сила воли, а?

Виктор холодно и надменно усмехнулся.

– Ты этого не сделаешь. Ты жалок.

Сабуров покачал головой:

– Сам ты жалок. Ты требуешь от меня жертвы во имя будущего человечества, жертвы, на которую у тебя бы никогда не хватило духу… Что ж, ты ее получишь!

Колесико зажигалки сухо щелкнуло, выбив стебель пламени.

«Нет!» – хотел воскликнуть Виктор, но не успел.

Пламя зажигалки каким-то непостижимым образом перекинулось на облитые бензином плечи и грудь Сабурова. Секунда – и калека вспыхнул как факел.

Сначала Николай засмеялся. Но через несколько секунд смех сменился криком боли, а затем отчаянным воплем. Сабуров стал метаться и раскачиваться в инвалидном кресле, но заклиненные колеса удерживали кресло на месте.