Замок на Воробьевых горах
Шрифт:
Мыслящая высокоинтеллектуальная плесень распространится по всему миру и просочится во все сферы человеческой жизни – вот что она увидит через несколько лет. Помогая друг другу, используя связи единомышленников, парни и девушки, подобные Бронникову, Граубергеру и прочим «идеальным человекам», будут быстро делать карьеру и довольно скоро займут руководящие посты. Умные, крепкие, хладнокровные, безжалостные, чувствующие за спиной поддержку своей всесильной организации, они многого добьются. И тогда вряд ли кто-то сможет
– Мария Степановна!
Она вздрогнула и посмотрела на доктора.
– Вы хотите, чтобы я поехал с вами, не правда ли? – с улыбкой осведомился Иевлев. – Вы сейчас слабы и вам нужна поддержка.
Мария свела брови к переносице: «Он думает, что знает меня. Думает, что может играть на мне как на флейте. Он так самоуверен. Господи… Сколько жизней искалечила эта его проклятая самоуверенность?»
– Да, я хочу, чтобы вы поехали со мной.
Иевлев улыбнулся, блеснув безукоризненно белыми зубами.
– Вот и хорошо. Вы только не волнуйтесь. Я обо всем договорюсь. – Врач скосил глаза на милиционера, листающего журнал, нагнулся и прошептал ей на ухо: – Я постараюсь сделать так, чтобы вас признали невменяемой.
Невменяемой… Значит, она снова окажется в закрытой психиатрической клинике. А там фальшивые улыбки врачей… Решетки на окнах… Бесконечные уколы. Марию пробрал мороз. Она взглянула на кожаный саквояж доктора.
– Что там у вас?
– Как всегда – все самое необходимое.
– И успокоительное? Для меня?
– Ну, почему же сразу для вас? – с неопределенной улыбкой обтекаемо проговорил доктор Иевлев. – Но в саквояже у хорошего врача всегда должны быть шприц и пара ампул седативного препарата. Мало ли что…
Стоп! Ей показалось, или Иевлев в самом деле весело переглянулся с милиционерами? Нет. Скорей всего, нет. Это наркотик делает ее подозрительной. Интересно, что подонки ей вкололи?
Веки Марии дрогнули.
Подонки? О ком она думает?
И вдруг перед глазами у Марии со всей отчетливостью встало лицо Виктора Бронникова. По коже пробежала холодная волна. Варламова разлепила онемевшие губы и хрипло, отрывисто проговорила:
– Мы должны ехать…
– Мы и поедем, – заверил Иевлев. – Сейчас сядем в машину и поедем. Вы только не волнуйтесь. Сначала вас подвергнут медицинскому обследованию, а потом…
– Вы не понимаете… – Мария мучительно поморщилась. – В ГЗ… Там… фашисты… Они убивают…
Во взгляде доктора Иевлева было сочувствие, однако его узкие губы тронула легкая, едва заметная усмешка.
– Вы только не волнуйтесь, – вторил он медоточивым голосом. – Я обо всем позабочусь.
А за спиной Марии насмешливый голос тихо сказал:
– Во торкнуло тетку. Слыхал? Ей везде фашисты мерещатся.
– Ну, Мария Степановна, пора вставать.
Иевлев подал руку и помог подняться с кушетки. Ее немного
Она видела, что милиционеры поднялись с кресел и встали у двери.
Доктор Иевлев предупредительно подставил под правую руку Марии алюминиевый костыль.
– Трости поблизости не нашлось, но костыль ничем не хуже, – с мягкой улыбкой объяснил врач.
Мария тяжело оперлась на костыль и медленно заковыляла к двери.
Дверь… Коридор… Странный узор на полу… Словно лабиринт… Лабиринт, из которого невозможно выбраться… И от этого так тяжело… А вот и улица. Свежий, прохладный воздух слегка взбодрил Марию, чуть прояснил голову.
Ей хотелось постоять немного под желтым фонарем, посмотреть на вздыхающие под порывами ветра деревья, подышать холодным, пропахшим палыми листьями воздухом. Но доктор Иевлев торопил:
– Идемте, Мария Степановна.
В машину ей помогали усесться милиционеры. Действовали они с грубоватой предупредительностью, и с губ их не сходили ухмылки.
Наркоманка. Третья за сегодняшний вечер…
Слыхал? Ей везде фашисты мерещатся…
Варламова вскинула голову. Машина уже неслась по вечерней улице, а Мария даже не заметила, как тронулись с места. Значит, снова выпадала из реальности. Ничего, надо держаться…
Она скосила глаза и увидела саквояж из желтоватой кожи, покоящийся на острых коленях доктора Иевлева. Тот находился слева от нее. Один из милиционеров сидел за рулем, второй расположился с ним рядом. Оба таким образом оказались спиной к Марии, доверив ее охрану врачу Иевлеву.
Странно… Как можно так наплевательски относиться к своей работе?
Мария облизнула губы.
…Ей казалось, что она действует очень медленно, но, вероятно, на самом деле все обстояло иначе. Мария видела свою левую руку, потянувшуюся к саквояжу, и одновременно видела острый профиль доктора с полусонно опущенными веками.
Легкий щелчок заставил веки врача вздрогнуть. А рука Марии уже вытаскивала из саквояжа шприц и ампулу. Доктор Иевлев повернул к ней голову – медленно, очень медленно. Рот его стал открываться, а брови удивленно поползли вверх.
Но ловкие пальцы Марии уже переломили ампулу. Какой-то скрытой, обратной стороной сознания она понимала, что все это происходит с ошеломительной скоростью. Что неизвестный наркотик, синтезированный университетскими химиками, лишив ее полноценного контроля над телом, каким-то образом ускорил реакции. Тело, вероятно, действовало само, не тратя времени на передачу информаций по нейронам в двигательные центры головного мозга.
Наверное, юные химики тоже входят в организацию…