Занимательная геометрия
Шрифт:
— А… Причем тут я? — Нашлась, наконец-то. Не лучший вариант, но можно было попробовать разыграть изумление. — Это же его личное дело…
— Да что ты?! Прямо-таки, ни причем? Столько лет мужик провел на Севере, и ничто ему не мешало. А тут, вдруг, приперло скинуть с себя брачные узы. Потяжелели, внезапно, крылья расправить не дают… И с чего бы это?
— Александр Павлович, я не понимаю, куда вы клоните…
— Вот не поверишь, Вероник, но Дёня мне тоже самое сказал! — Он развеселился, так же неожиданно, как начинал сердиться до этого… — Какое совпадение, да?
— Александр
— В целом ты, конечно, права. И я не имею права лезть туда, куда никто не просит… — Шеф, как ни странно, казался довольным… Не возмутился её наглым отпором, а даже слегка расслабился. Вновь откинулся на кресле, но продолжал внимательно её рассматривать. — Но! До тех пор, пока это не сказывается на работе. А оно уже сказалось… Или я ошибаюсь, и вы с Денисом повздорили только по рабочим вопросам?
Вера замялась. Было бы проще ответить утвердительно, но тогда пришлось бы врать и сочинять. А этого она делать не умела. И не хотела начинать учиться…
— Я не хочу об этом говорить, Сан Палыч. Если вы оставите меня здесь, в офисе, то даже поводов не возникнет, чтобы эту тему поднимать. Давайте, не будем об этом? — Твердость закончилась. И почти умоляюще закончила фразу. — Пожалуйста.
— Надо же. Характер никуда не пропал… — Шеф улыбался. Слегка, только уголками губ, но не хмурился, и уже это радовало. — А я уже испугался, что Денис тебя довел до ручки и сломал. А трудности, Вероника, у всех бывают. Главное, чтобы характер был и мозги, а еще желание что-то с ними делать.
— У меня больше нет никаких трудностей. И не ожидается. Во всяком случае, таких, которые смогут повлиять на мою работоспособность.
— А если появятся? Что будем делать?
— Какие, например? — Палыч говорил загадками. И Вере совсем не нравилась эта тема.
— Например, Денис через пару недель приедет сюда. Будет в офисе. Я планирую задержать его на несколько дней. Грех не воспользоваться его помощью, раз он тут окажется. И что ты будешь делать? Прятаться, скандалить, снова грозить увольнением?
— Он что? Серьезно приезжает? — Только сейчас она поверила в реальность обещаний Дэна. Раньше казалось, что все это — просто сказки, чтобы её успокоить и не прощаться на плохой ноте. Вера была искренне убеждена, что история с Денисом закончилась. Она теперь здесь, он — остался там, на Севере…
— Похоже, девочка моя, ты мало что поняла про Дениса… — Этот отеческий тон царапнул, как и снисхождение, столь явно прозвучавшее… — Каким бы он ни был м. ком, в общем-то, но слов на ветер
— Я его так никогда не называла, как вы сейчас… — Пробормотала, глубоко задумавшись. Как-то подобный исход событий Вера себе не представляла. Не ожидала, что еще вживую увидятся…
— Да какая разница? — Шеф уже смеялся. — Ты еще просто молодая, лексикон еще не богат на ругательства. Козлом-то, все равно, считаешь?
— С чего вы это взяли?
— Вероника, не смеши. Ты сбежала от ангела во плоти, что ли? Груза своих грехов испугалась, на его фоне?
— А мне, между прочим, совсем не смешно! А вы глумитесь…
— Мне тоже. Но, видимо, я тебя слишком сегодня огорошил, поэтому не стоит ждать внятного ответа. Иди, работай. Завтра на эту тему поговорим.
Ей совсем не хотелось больше говорить на эту тему. И думать — тоже. Новость оглушила, раскидав по сторонам с таким трудом собранные осколки — равновесия, спокойствия, веры в то, что все обойдется, все у нее будет хорошо…
Весь день ходила, как пришибленная, невпопад отвечая на вопросы коллег, торопившихся разузнать, как она съездила, что видела, что интересного в лучшем филиале… Что она могла ответить? Что стала любовницей директора, который её же и обвинил в предательстве? В том, чего она и в страшном сне никогда не видела? А потом приставал с признаниями, зная, что за дверью — жена и её мужчина… И прощения просил, но она не запомнила, за что именно, и как просил… В общем, конечно, очень многим она могла бы поделиться… Но таким даже с близкими не всегда делиться можно, не то, что с коллегами…
Ночь спала плохо, просыпалась, что-то бормотала во сне… Будила своими метаниями Мишу… К утру он окончательно нахмурился и посмурнел, но ей уже было безразлично: сам выбрал такой путь. Она еще не раз ему предлагала расстаться и разойтись по — хорошему. И всегда один ответ получала: "Выгонишь — уйду. А сам — никогда не подумаю. Даже не надейся". Сказать о том, что он ей совсем не нужен, и пусть уходит, язык не поворачивался…
Она поняла, что поговорить не получится: Миша старательно уходил от темы, делал вид, что не слышит, отвечал невпопад, либо сообщал, что все уже сказано, какой смысл повторять?
Придумала выход: если спрашивать письменно, то вопрос никуда не денется, в воздухе не повиснет. А если снова не ответит, можно отправлять смс — ки бесконечное количество раз.
Набрала текст. " Миша, зачем ты меня прощаешь? Я же виновата. И мы оба это знаем…"
Долго перечитывала, прежде чем отправить. Стирала и набирала заново. Даже уже решила, что глупая выдумка, и не стоит еще больше бередить раны… Рука дрогнула, и сообщение улетело.
Вера замерла, ожидая ответа. Знала, что прочитает мгновенно: он всегда был на связи, даже ночью и в выходные, всегда и всем отвечал. Спал с телефоном у подушки, готовый проснуться и говорить.