Занимательная геометрия
Шрифт:
Ответа не было. Пять минут. Десять. Пятнадцать. Собралась переслать повторно. И тут звякнуло входящее сообщение. Даже сомнений не было, что от него.
Руки почему-то задрожали. От волнения. Хотя, вполне могло быть, что Миша опять нашел способ нейтрально отделаться от вопроса.
Пустое поле, без лишних слов. Одна только ссылка. И все.
Ссылка вела на Ютуб. Одно название песни сказало о многом. Они любили её слушать вместе, оба. Но Вера никогда не придавала ей такого значения, которое пришло сейчас.
Мягкий, негромкий голос Макаревича
Выключила на середине. Не захотела дослушивать. Знала, чем кончится. И теперь уже по — настоящему боялась. За Михаила…
Не смогла унять заходившееся сердце. Набрала номер. Миша ответил сразу же. Видимо, ждал…
— Скажи, что это неправда?! — Почти выкрикнула, не дав ему сказать обычное "привет"…
— Что именно? Что я буду ждать, сколько бы ты ни уходила? Это правда. И буду надеяться, что вернешься. И про то, что люблю — тоже правда… — Голос был безнадежно усталым. Глухим..
— Нет. Не про это!
— А про что?
— Ты же ничего с собой не сделаешь, если… — Она осипла. Спонтанно и неожиданно. — Если мы, все же, расстанемся?
В трубке раздался смех. Не очень веселый.
— Малыш… — Кажется, успокаивать начал… Так мягко… — Я всегда был против суицида. И даже не думал никогда об этом. Конечно, жить я буду, никуда не денусь…
Вера облегченно выдохнула. Поверила. Если он говорил, то только правду. Мог умалчивать что-то, но никогда не врал. Да и рисоваться не стал бы. Так по — детски глупо… Это она уже себя накрутила…
— Только я не представляю, что буду делать с такой жизнью… — Обреченно и безрадостно. Снова выворачивая душу.
— Господи, Миш… — Почти простонала.
— Верунь. Прекрати себя казнить. Просто живи и радуйся. А я буду радоваться за тебя.
— И даже…
— И даже если уйдешь, все равно буду рад, что ты счастлива. Так бывает. Не парься, Вер. Все мы кого-то отвергаем, а иногда бываем отвергнутыми. "Се ля ви", или как там правильно по — французски?
Нельзя сказать, что ей намного полегчало, но, все же, чуть посветлело на душе. Миша, как будто, развязал какие-то узелки, позволяя дышать глубже. Осталось теперь решить: как пережить встречу с Денисом, не сорваться в истерику, не поддаться мольбе в горячих глазах…
Палыч вызвал её в середине дня, когда девушка уже расслабилась, в надежде, что шеф просто о ней забыл.
— Ну, что, Вероника? Придумала что-нибудь?
— А вы не могли бы отправить меня в командировку, на то время, когда Денис будет здесь? — Это вырвалось без её воли. Думала об этом, но даже не собиралась говорить…
— И куда, интересно? И с какой целью? — Сарказм в голосе шефа переливался и искрил.
— Ну… Неужели, мне больше негде набраться опыта? Только там можно было? — Это уже было наглостью, откровенной, но Вера уже не хотела сворачивать с выбранного пути.
— А тебе мало уже полученного опыта? Не хватило? — Издевался, не скрывая своей
— Хватило…
— А мне кажется, что главному ты так и не научилась. И командировка тут не поможет.
— Чему? — Сникла окончательно. Ведь ясно, что ничего хорошего не услышала бы…
— Разговаривать.
— Но…
— Без "но". Говорить вы умеете. Каждый о себе. Разговаривать — нет. — Сказал, как отрезал.
Когда-то две недели казались Дэну обычным набором цифр в календаре: перечеркнул, забыл, живешь дальше… Привык отсчитывать время только до важных дат: тендеров, совещаний, подписаний договоров, сдачи очередного проекта. Никогда еще секунды так не растягивались, а потом так же стремительно не летели, как в эти дни.
Он старался забить делами каждый час, по максимуму, чтобы успеть все до отъезда. А еще — чтобы не думать лишний раз. Вообще ни о чем. Не хотелось гонять по кругу одну и ту же безвкусную жвачку. Бессмысленно и бесполезно.
Днем еще было нормально: в отсутствие Женьки и без уволенной Ларисы, он категорически зашивался. Нужно было утрясти проблемы со сливом данных, добиться пересмотра тендера, запустить новые проекты, ввести в курс дела нового секретаря… Приходил домой и падал, практически без сил, и должен был бы уснуть, сразу же… Но тоска мешала. Хотелось поговорить. О чем-нибудь. С Викой. Не важно о чем, просто поболтать о мелочах. Она все так же не отвечала на звонки. На смс — ки не отвечала. И на письма. А он, как дурак, продолжал звонить, писать, набирать, отправлять… Без толку. Но он не отчаивался. Еще не было ни разу, чтобы Дмитриев Денис не добивался своего. Одна была проблема — почти не спал. Работа, как раньше, от бессонницы не спасала.
— Да уж… Укатали Сивку крутые горки… — Это было первое, что он услышал от Палыча. — Тебе бы в отпуск, парень…
— И тебе, Саш, не болеть. Тоже рад тебя видеть.
— Ну, и как с тобой общаться, таким вумным? — Палыч откровенно зубоскалил. Дэн знал, что под этой маской скрыта и искренняя радость от встречи, и множество не заданных вопросов. Просто они оба умели делать многое, сметая все преграды на пути, на общей трудной дороге к успеху, только одного не могли — проявлять эмоции, искренние, настоящие. Они же — мужики, успешные причем, им не положено это умение. Поэтому, Денис на хохмы шефа никогда не обижался.
— Как положено: сначала накорми, напои, потом спать уложи, а с утра, на ясну голову, разговоры заводи. Мне ли тебя учить, Палыч?
— Борзеешь, Дёня. Теряешь нюх. А ну, как рассержусь на тебя? — Это он спрашивал, крепко, по — мужски обнимая друга, хлопнув по плечу так, что кости затрещали…
— Да сколько угодно… Одним больше, одним меньше — уже без разницы… — Надоело играть в веселого раздолбая, которому все нипочем…
— Что? Достали тебя твои женщины? — Палыч посерьёзнел.
— И не только они. Предки готовы предать анафеме. Отец вчера, думал, с инфарктом сляжет. Все орал, чтобы я ехал и забирал заявление… Пришлось в гостинице ночевать. Не могу жить в дурдоме.