Запад-81
Шрифт:
– ... вижу!
– А офицера видишь?
– Так... щас... Вижу, вижу!
– Ну ка, пальни разок, чемпион!
– Понял, только ленту сменю!
– Зачем? Давай из ПКТ!
Прогремевшая очередь ПКТ снесла и офицера, и тех, кто был рядом. Беглым огнем мы рассеяли немецкую пехоту. Тут несколько наших осколочных снарядов разорвались внутри залегшей цепи. Винтовочно-пулеметный огонь сразу ослаб, а потом вообще прекратился.
В это время на дороге появились, пыля, два легких танка, стремительно обходившие высоту и заходя в наш тыл.
–
– Давай! Снова свистят пули, ползут танки. С каждой секундой враг всё ближе. Рядом в окопчике сидит пулеметчик, и стреляет из 'дегтяря' скупыми очередями. Лови свинец немчура, не жалко. И вдруг раздался ужасный рев - мина! Все, что успел сделать - броситься под днище и повалится на землю. Перед БТРом взмыл столб пыли, ногу пронзила жуткая боль, и я потерял сознание...
Часть 17
Капитан Суховей.
Понемногу наша небольшая группа входила в рабочий режим. Уже не так тряслись ребята при допросах пленных, которых стараниями наших разведгрупп набралось порядочно. Допросив летчиков со сбитых бомбардировщиков, мы установили, что против наших войск действуют в полном составе части 54-й и 55-й бомбардировочной эскадр. Творчески развивая подход прапорщика Мисюры к несговорчивым "товарищам", или, как у них принято, "комерадам", были выяснены фамилии командиров, состав и места базирования. То же самое было сделано и с двумя уцелевшими летчиками-истребителями из 3-й истребительной эскадры "Удет".
Много времени пришлось потратить на то, что бы понять что такое штафель, группа, эскадра. В ходе выяснения этих подробностей, как за ниточку, одна за другой вытягивались интересные подробности об организации, тактике применения люфтваффе. Так я никогда не думал, что у немцев в авиации существует сквозная нумерация самолетов. Мало того, на фюзеляж наносятся специальные знаки, которые позволяют различать самолеты одного штафеля от другого, или самолет начальника штаба группы от командира штафеля, и т.д.
Нам удалось выяснить, что все их части входят в состав четвертого воздушного флота. После опроса всех пленных из четвертого флота, у нас остались трое: немецкий диверсант в нашей форме и экипаж со сбитого
майором Архипенко разведчика. Один из них был у нас, а другой сейчас находился в нашем медвзводе под охраной.
Выйдя на перекур, заметил, что в нашу сторону идет незнакомый старший лейтенант из курсантской батареи.
Подойдя ближе, спросил:
– Здравия желаю, не подскажите, мне нужен капитан Суховей!
– Слушаю Вас!
– Старший лейтенант Усов, командир фотограмметрического взвода. По приказу подполковника Абросимова, произведена дешифровка снимков, сделанных сбитым разведчиком.
– Подробнее!
– Нужна карта.
– Юрченко, дай карту!
Младший сержант буквально через несколько секунд, откинув брезентовый полог, протянул карту.
– Немцы вели воздушную разведку в этом квадрате... Как видно из отснятого материала, они засекли выдвижение наших сил, до двух артиллерийских полков, один из них зенитный. Артиллеристы совершают марш по дороге Владимир-Волынский - Луцк, в направлении на Владимир-Волынский. Количество орудий - сто двадцать. Кроме непосредственно артиллерийских подразделений, в колонне совершают марш подразделения обеспечения. Я предполагаю, что это саперы, не менее батальона, связисты, тоже до батальона и другие части. Предполагаю, что это артиллерийская бригада двухполкового состава.
– А почему не два отдельных полка?
– Полевые и зенитные орудия в колонне смешаны. Дивизион полевых, за ним дивизион зениток. Если бы это были отдельные полки, порядок марша был бы другой.
– Это все?
– Нет.
– Что ещё?
– На пленке, были обнаружены кадры, с очень интересной информацией.
– Какой?
– Судя по номерам кадров, съемка была произведена до съемки нашей колонны. Из этого, мной сделан вывод о том, что экипаж производил фотосъемку собственных войск. Произведя привязку снятой местности к карте, нами определен район, где происходит развертывание немецких войск - это район местечка Черников. На фотографиях ясно видно, что на нашем берегу происходит сосредоточение более ста танков противника. Предполагаю, что в самое ближайшее время немцы нанесут удар этой массой танков южнее города Владимир-Волынский.
– Почему не через город?
– Думаю в город они не полезут, там удобно уничтожать технику, кинул связку гранат, бутылку с зажигательной смесью, и того...
– Значит, считаешь не полезут через город?
– Нет!
– Добро, у тебя нет лишних снимков немецких танков?
– Есть один, первый, не совсем удачный.
– Отлично, для моего дела сойдет! А ты, немедленно, к Абросимову! Доложи о сосредоточении танков!
Повернувшись в сторону палатки, позвал:
– Юрченко!
– Я, товарищ капитан!
– Давай сюда, последнего недопрошенного!
– Летчика, товарищ капитан?
– Его!
Вскоре к палатке, Юрченко вместе с караулом привел захваченного в плен немецкого летчика. Он был высок и сух, как хвощ, но лицо было симпатично, и сразу располагало к себе. На нем был изорванный и прожженный в нескольких местах комбинезон с блестящей застежкой-"молнией" на груди. Заложив руки за спину, он остановился у входа в палатку и осмотрелся неторопливо, спокойно и даже нагло, высоко подняв растрепанный белокурый чуб. Его вид говорил: как вы тут себя ведете? Не нарушаете дисциплину? Все в порядке? Казалось, его нисколько не смущало, что он попал в плен. Он так презирал всех, кого видел у палатки, что не испытывал перед нами страха. Меня настолько поразила его наглость и самоуверенность, что невольно вырвалось: