Запад-81

Лозицкий Николай Алексеевич

Эти эскадрильи получают приказы прямо из штаба танковой группы и передают добытые данные также танкистам.

– Как вы поступаете, если необходимо срочно передать информацию?

– Мы работаем, так сказать в режиме "прямого репортажа, с места событий".

– Вы передаете информацию по радио, непосредственно наземным частям?

– Да. У командира есть специальная радиостанция, по которой он может связаться с нами и получить самые свежие данные.

– Или наоборот, поручить вам, выяснить, что ему необходимо, так?

– Да.

–

А если по каким либо причинам радиосвязи нет, как вы поступаете?

– Если невозможно передать информацию по радио, то текстовые сообщения сбрасываются прямо на передовые позиции своих наземных частей.

– Это все? Вы ничего не хотите дополнить?

– Нет, это все.

Тут, вытащив фотоснимок, который я получил от Усова, спросил:

– Что вы можете сказать об этом?

Только взглянув на снимок, Краузе опустил голову, и как-то стал меньше. Было полное ощущение того, что кто-то открыл краник и выпустил из него весь воздух. Лицо стало белее полотна.

– Краузе, почему вы молчите? Что это такое, объясните!

– Все дело в том, что экипажам самолетов-разведчиков поручают не только вести наблюдение за противником, но и контролировать передвижение, переброску и маскировку своих войск, что упрощает управление ими. Нам было приказано проконтролировать сосредоточение наших танков на плацдарме и проверить маскировку с воздуха.

– Ваше командование не боится, что, попав в плен во время выполнения задания, вы можете раскрыть замыслы своего штаба противнику?

– Это наша ошибка, фотографирование мы должны были сделать на обратном пути. Мы не предполагали, что у вас в полевых войсках есть специалисты, которые могут разобраться с нашей техникой, не уничтожив негативы, и у вас найдется оборудование, которое позволит сделать такие качественные отпечатки.

– Как видите, и на старуху бывает проруха!

Юрченко, это не переводи, а то он будет еще полчаса думать, что это значит.

– Понял, товарищ капитан!

– Ну, все!
– распорядился я.
– Конец!

Курт Краузе дрогнул.

– Вы меня убьете?
– спросил он тихо.

– Убивать? Зачем?
– презрительно ему ответил Юрченко.
– Ты, фриц, еще поживешь. Тебе будет предоставлена возможность дожить до поражения вашей фашистской Германии. Вы еще...

– Юрченко, все!
– резко прервал я.
– Довольно! Подозвав начкара, который, все время стоял под дубом, спросил:

– Где твои бойцы?

– Здесь, товарищ капитан!

– Давай их сюда!

Из кустов орешника вышел парень с автоматом, а за ним еще четыре бойца, все в маскировочных комбинезонах. Парень был высокого роста, немного сутулый, угрюмого лесного вида - такому только бродить за зверем по тайге. Не по годам, а, скорее, по выправке да по смелости взгляда, какой поднял он на меня, можно было безошибочно определить, что он давно в армии и привык к суровой солдатской службе.

– Фамилия, звание?

Выждав секунду, не отрывая от меня спокойных карих глаз, ответил не спеша,

и не повышая голоса:

– Сержант Юмашев, товарищ капитан...

– Сибиряк, что ли?

– Угадали. С Енисея.

– Какой курс?

– Третий закончил.

– Специализация?

– Звукометрическая разведка.

– А в армии кем служил?

– Тоже в разведке. Болградская дивизия, разведрота.

Надо парня забрать к себе, но это немного позже...

– Он отстреливался?

– Да, было немного, - нехотя ответил Юмашев.

– Вот что, орлы!
– обращаюсь уже не только к Юмашеву, но и к его бойцам.
– От лица службы, за проявленную смелость объявляю благодарность!

– Служим Советскому Союзу!
– Курсанты ответили на благодарность, и я тут же добавил:

– А теперь отведите его вон туда... Подальше отведите! И покараульте. Ясно?

– Есть!
– не спеша козырнул Юмашев. Курта Краузе увели.

Оставшись с Юрченко, я ненадолго задумался, как лучше поступить: продолжить дальше опрос пленных или доложить Абросимову полученные данные при опросе пленных. Мои размышления прервал звонок из штаба, и тем самым поставил точку в размышлениях как поступить. Предупредив Юрченко, чтобы диверсанта без меня не допрашивал, отправился в штаб.

Уже подходя к нему, услышал как командир о чем-то спорил с начштаба. При моем приближении спор прекратился.

– Ну, что скажет разведка?
– С шуткой в голосе поинтересовался командир.

– Думаю, веское слово, товарищ подполковник.

– Говори.

– Как я понимаю, самое главное на текущий момент, это сосредоточение танковой группировки на нашем берегу Западного Буга. По этому вопросу, фактически ничего существенного добавить не могу. Съемку они провели в нарушение всех инструкций, понадеявшись на наш русский "авось".

– Поясни.

– В круг задач разведывательных эскадрилий, помимо ведения воздушной разведки, входит контроль за перемещением своих войск. Вот им и приказали проконтролировать, как идет сосредоточение танковой дивизии.

– Какая дивизия производит сосредоточение?

– Четырнадцатая танковая, количество танков в дивизии примерно сто тридцать - сто сорок, в составе двух танковых батальонов, успело переправиться чуть более ста. Съемку они провели приблизительно час ноль пять, час десять назад.

– Получается вот- вот должны ударить...
– Задумчиво произнес Абросимов.

– Николай Макарович, я думаю необходимо эти данные срочно передать Лакееву, пусть он поднимает в воздух все что есть и наносит бомбо-штурмовой удар, иначе... Васильев прихлопнул карандашом по карте.

– Да, если опоздаем, натворят они делов. Давай связь с Лакеевым. Суховей, что у тебя еще?

– Опросом пленных установлено: состав, дислокация, номера частей и фамилии командиров воздушной группировки противника. Это пятый авиакорпус Люфтваффе, в составе...( не знаю давать здесь перечень данных о четвертом авиакорпусе или нет?)