Западная война
Шрифт:
Дескать, он последний.
Велели раздеваться до гола. Поставили на край оврага и вывели комендантский взвод, который выстрелил в него холостыми патронами. Обмякшего, потерявшего сознание парня увезли приводить в чувства. А овраг с трупами засыпали бульдозером толстым слоем земли. Распорядившись наваливать сверху мусорную свалку, чтобы вонь перебивать. Ну и так… символично для тех, кто в теме…
Самым удивительным оказалось то, что Великобритания промолчала. Она не сказала ни слова. Вообще. Ну исчезли несколько десятков ее подданных и нанятый ими персонал, в том числе и публичные лица. И что? Подумаешь? Всякое бывает.
Совсем
Николай Александрович тоже промолчал.
О чем вообще тут можно было говорить? Да, покушались. И что с того? Но виноват-то он сам. Запустил дела… запустил…
Спустя пару недель вся семья вновь собралась за одним столом, включая Ярослава и Святополка. Средний сын сидел бледный и на удивление молчаливый. А старший… он даже глаз поднять не решался. Вежливый. Тихий. Слова не скажет, если не спросишь. Рядом сидела его будущая супруга, исподволь бросающая на вполне благожелательного Николая Александровича испуганные взгляды. Потому что лицо его дружелюбно улыбалось, а в глазах был ТАКОЙ лед… да и все окружение ее жениха куда-то исчезло. Раз. И по мановению волшебной палочки буквально за пару дней все, с кем тот рос, все, с кем он столько общался исчезли. Просто исчезли. Словно сквозь землю провалились.
Невеста дома Айсинь Гьоро тоже обратила на это внимание. Но в Китае, в отличие от Японии, подобное было вполне в норме вещей. И особого ума ей не потребовалось, чтобы понять суть произошедшего. Поэтому, в отличие от японки и Ярослава со Святополком она посматривала на Императора с уважением. Страхом, да, но еще и с уважением…
[1] Ин Чжэн, известный также как Цинь Ши Хуан-ди был первым Императором Китая, впервые в истории объединившим его в единое государство. Объединение стало возможным через завоевание Ин Чжэном всех своих цивилизованных соседей и подчинением их своей воле.
[2] Империя Цинь погибла через 4 года после смерти его первого монарха… но лишь для того, чтобы практически сразу возродиться под правлением новой династии, которая продержалась четыреста лет.
[3] Николай находился в состоянии аффекта, практически едва сдерживаемой ярости, кроме того, он не был профессиональным головорезом и навыков особых не имел. Поэтому действовал в этом деле по наитию, нанося самые простые и естественные для него в сложившейся ситуации удары. Как таковой цели доставить отдельное мучение он не ставил. Просто желание убить… желание растоптать эту тварь… уничтожить ее, вкупе с определенной неопытностью в таких делах породили весьма живодерские последствия.
Часть 3. Глава 4
Глава 4
1914, июнь 22, Санкт-Петербург
Пока в Санкт-Петербурге шла достаточно потная и кровавая чистка, вызванная попыткой государственного переворота, в армии шло все своим чередом. Император выжил. И он продолжил гнуть свою линию, не мешая генералам воевать. И те воевали.
Получалось, правда, не очень…
Основные силы Северного и Центрального фронтов пока еще не высвободились и сковывались миллионной
– Я медведя поймал!
– Так тащи сюда.
– Не могу.
– Так бросай.
– Не пускает.
Формально войска сдались. Формально никаких боев не шло. Формально инженерно-саперные подразделения сдавшихся германских соединений, совместно с российскими спешно восстанавливали железнодорожные пути, чтобы в Западную Пруссию поехали со стороны России эшелоны с продовольствием. Но все это было так не быстро… все так долго и мучительно. И уйти не уйдешь. И взять не возьмешь.
А еще была довольно крупная группировка Австро-Венгрии, которая нависала над южным флангом Центрального фронта. И бои, несмотря на все усилия, там еще шли. Оборонительные. Наступать на таком узком фронте выглядело сущим безумием. Мясорубкой. Не иначе. В Вене, может быть, также думали, но все одно – пытались. Что сковывало много войск.
Поэтому пришлось работать очень ограниченными силами, в попытках как можно скорее прорваться к Берлину. Да, письмо, отправленное супруге Вильгельма II было подлогом. Ну так, с серединки на половинку. Точнее даже не подлогом, а подстраховкой. Если удастся сходу взять Берлин, то оно будет лишним. А если нет? Мало ли, что-то пойдет не так? И оно пошло.
Танковый полк, подкрепленный пехотной дивизией Имперской гвардии, попытался обойти германские войска с фланга. Очень уж не хотелось вновь лезть в лобовую атаку. Это ведь были, по сути, последние доступные прямо вот сейчас войска. Больше не имелось. А значит, что? Аккуратнее надо быть. Тем более, что после боев в Восточной Померании у него из двухсот шестнадцати осталось всего сто двадцать восемь машин. Да, далеко не все оказались безвозвратно потеряны. Но наступательный потенциал полка резко сдулся, что также наложило свой отпечаток. В основном это были мелкие повреждения ходовой. Однако, не суть. Потому как по факту эти машины были не на ходу и принять участия ни в чем не могли, кроме обороны. Да и там только как неподвижные огневые точки. В общем – не вариант.
Немцы же агрессивно маневрировали. Насколько могли, опираясь на свою железнодорожную сеть. Новый глава Генерального штаба не сильно хотел следовать за своим предшественником. Поэтому старался.
Наконец, после нескольких дней напряженных маневров, войска вышли к Эльбе, где и произошло вынужденное встречное сражение. Тяжелое и очень потное. В танковом полку осталось всего двадцать одна машина, да и пехотная дивизия очень сильно просела, потеряв до трети личного состава. Однако германские войска оказались разбиты и спасались бегством, отходя в беспорядке.
Хорошо это или плохо?
Николай Александрович посчитал, что обычно. Это был одним из наиболее вероятных сценариев, по которому должны были развиваться события. И готовился к нему. Да, имелся и удачный вариант. Он обойдет с фланга. Сомнет германцев минимальными усилиями. Займет Берлин. Что откроет для него очень широкое окно возможностей. Но не вышло… ну и черт с ним. Не беда.
У него были проблемы по серьезнее.
Медленно идя по коридору, он накручивал себя все сильнее и сильнее. Ему предстоял семейный совет. Как ему доложили, там уже собрались все, включая детей и супругу. Ждали только его. Полчаса уже ждали. А он все не решался. Его ожидала мерзкая работенка, но кто-то ее должен был сделать.