Записки из страны Нигде
Шрифт:
Своего литературного вкуса у этого человека еще нет. Он честно пытается его выработать. При помощи специалистов.
И вот тут его ждет засада. Книжные магазины и рецензенты дружно порекомендуют модного и, главное, раскрученного автора. Иногда это автор для нашего читателя подходящий, но чаще – какой-то посторонний и неинтересный, а читать его книги – это как войти в комнату, где разговор уже давно идет и понять, о чем речь, постороннему почти невозможно.
Учитывая же, что поощряются серии, «развитие темы» - «новый роман такого-то развивает начатую тогда-то тему…», а также все то, что называется постмодернизмом, отсылки к отсылкам и непременный Борхес, - наш бедный новичок-читатель 30+
Более того. Он берет разрекламированную друзьями, критиками и магазином (библиотекой) книгу, читает – и ему, о ужас, не нравится. Всем вокруг нравится, все прямо пищат от восторга и обсуждают, а для него – ни уму ни сердцу. А ведь он, не исключено, человек самостоятельный, может, он танки проектирует или вообще работает в правительстве какого-нибудь населенного пункта, - но в художественной литературе не разбирается и не всегда понимает, где следует проявить самостоятельность, а где – терпение и подчинение воле большинства. Ну букеровский же лауреат! Не дураки же в букеровском комитете сидят? Раз мне не понравилось, значит, со мной что-то не так!
Вот это скользкий момент, потому что, с одной стороны, имеет смысл человеку объяснить, что его мнение для него самого является наиважнейшим, важнее букеровского комитета, а с другой - стоит поговорить о книге (если она вам действительно нравится, а не просто модная, и особенно стоит поговорить о ней, если это классика), показать, как она устроена внутри, эта книга, какие моменты именно вас именно в ней задевают и трогают. Такие разговоры открывают неопытному читателю путь к тексту, путь, который он потом приучается прокладывать сам. У него еще нет интуиции, которая позволяет опытному книгочею сразу, по двум абзацам, определить с точностью до 90 процентов: подходит ему данный текст или нет, «мое» или «не мое». Но уже возникло умение отыскивать в книге «болевые точки», применять текст к себе, к своим душевным запросам. При этом еще приходится учитывать, что грань между «эта книга мне не подходит» и «в этой книге я просто пока не разобрался, а поговорили пару раз со знающими людьми – и отлично зашло!» - очень тонка. Она тонка для всех, в общем-то, не только для начинающих.
Почему я еще на этом заостряю внимание. Когда взрослый человек спрашивает совета, то думается, что он-то большой уже, в общем, сам с усам, в случае чего сообразит, поэтому нет такой бережности, как в разговоре с детьми. А взрослых, мне кажется, надо беречь еще больше. У детей-то нервы как канаты и психика гибкая, а взрослый человек весь в невидимых миру ссадинах и ранах…
Меня поразило, что таких неопытных читателей, вполне взрослых и самостоятельных в других областях, появилось довольно много. Раньше я даже представить себе не могла, что подобное явление вообще возможно.
Сила слова
00:00 / 28.11.2018
Про литературный стиль мы много слышали высокопарностей, вроде: «стиль – это человек!». «неповторимый стиль», по стилю легко узнать писателя, важно выработать собственный стиль - и прочее. Но это, так сказать, было для пионеров. Во взрослой жизни все, естественно, не так.
Под пляски с бубнами про «свой стиль» человека для начала учат: авторская пунктуация, окказионализмы, непрямые цитаты, жаргонизмы, неологизмы и прочие игры с лексикой – все это наказуемо. Где грань между игрой словами и стилистической
В результате текст получается грамотный, но далеко не всегда стилистически узнаваемый и яркий.
Для того, чтобы такого не произошло, нужно самому разбираться в редакторской работе. Чтобы редактор ничего не мог поделать с этим текстом, максимум – предложил бы заменить пару синонимов. А для этого нужно хорошо владеть русским языком. Но о каком владении русским языком вообще может идти речь, если, например, мне как редактору постоянно попадаются тексты, авторы которых не помнят расстановку знаков препинания при оформлении диалога. Ну хоть «жи»-«ши» пишут с буквой «и»…
Итак, мы попадаем в такую засаду. С одной стороны, текст не должен содержать стилистических ошибок. С другой – он должен обладать авторским стилем.
Выход из этого круга, который вовсе не является заколдованным, - в том, чтобы хорошо знать язык, на котором пишешь. Тогда можно с редактором общаться на равных. И если он лезет с поправками, объяснить, что ты конкретно имел в виду. Компромисс возможен всегда, потому что автор все-таки главнее. Но см.п.1, т.е. надо понимать, что есть неповторимый стиль, а есть стилистическая ошибка.
Впрочем, найдет способ избежать этой дребедени: уже не в первый раз слышу даже не от издательств, а от распространителей (теперь продажники диктуют авторам) – стиль должен быть простым. Пишите проще. Фразы короче. Непонятных слов не надо. Изысков тоже не надо. Усредненно-серое, пожалуйста, без наворотов. Чтобы читатель ничего нового для себя не узнавал, наоборот – сладко купался в уже знакомом, жеваном-пережеванном.
И да, получается вот такой ровный, школярский, грамотный текст, одинаковый у всех, стиль, автором которого является не писатель и даже не редактор, а продажник. Хочется поставить пятерку за прилежание и поскорее идти к доктору – вправлять вывихнутую в зевоте челюсть.
Но текст за текстом идут вот такие скучные, без бугорков и зазубринок, и в какой-то момент с ужасом обнаруживаешь себя в сером лесу, где все сосны одинаковы. И кажется, не будет больше ни березовых рощиц, ни синих озер, ни еловых зарослей, ни ольховых буреломов.
А потом тебе попадается книга, которая даже обсуждать такое не собирается. Книга, в которой интеллект обладает космическим и даже сексуальным измерением, потому что сила мысли, воплощенной в слове. – абсолютна. Она провозглашена как абсолют.
У меня было ощущение, что меня даже не за руку взяли, а вытолкнули пинком на яркий свет, - когда начала перечитывать Филипа Рота («Мой муж – коммунист!»).
Позвольте процитировать.
«- А знаешь, в чем была гениальность Пейна?.. Общая, кстати, для всех этих людей. Для Джефферсона, для Мэдисона. Знаешь, в чем?..
– В том, что они не боялись англичан?
– Да ведь многие не боялись. Нет. В том, как они выражали, как формулировали суть общего дела по-английски. Революция была совершенно спонтанной, абсолютно неорганизованной… Ну и вот, этим парням пришлось отыскивать для революции язык. Находить слова для обозначения великой цели… Пейн говорил: «Я написал эту маленькую книжицу, потому что хочу, чтобы люди знали, во что они стреляют».