Записки нечаянного богача 4
Шрифт:
— Хорошо. Если ты не против — небольшое испытание, — и, не дождавшись, пока я кивну или ещё хоть как-то среагирую, нажал на стол. Перед нами с Тёмой приподнялся участок, который после бесшумно раздвинул и сложил верхнюю часть, как крылья или ворота гаража-«ракушки». Я что-то похожее в кино видел — там примерно так перемещались этажи многоуровневых револьверных парковок. На поверхности, ровно такой же гладкой, какой она и была изначально, оказались три одинаковых шкатулки, плоские, где-то полметра сантиметров на двадцать пять.
«О! Три шкатулки выкатили! Значит, того и гляди пообещают А-а-автомоби-и-иль!» — неожиданно развеселился
— Ты знаешь, что в них, Дима? — до кислой слюны серьёзно спросил Ларион.
— Нет. Я не вижу ни сокрытого в листве, ни даже завёрнутого в газету, — по-прежнему честно ответил я. И вздрогнул, когда товарищ Директор натурально фыркнул в кулак.
— Тогда так, — и владыка снова куда-то нажал. Шкатулки открылись, явив бархатные, абсолютно одинаковые ложементы. На которых покоились три совершенно идентичных, вроде бы, православных креста. Вот только…
— Гляди-ка, нашёлся! — сказал внутренний реалист, так долго молчавший. Глядя неотрывно на ту реликвию, что лежала в правой коробке. Ничем, кажется, не отличавшуюся от двух других.
— Предслава, внучка, в лето шесть тысяч шестьсот шестьдесят девятое от сотворения Мира приняла в дар его от Лазаря Богши. Во Спасском монастыре вкладной крест сей хранился. Говорили люди, что заговорён он, чтоб землю родную беречь да в чужие руки не даваться. Там на обороте так и начертано: «Да не изнесётся из монастыря никогда же, яко ни продати, ни отдати, аще се кто преслушаеть, изнесёт его из монастыря, да не будет ему помощник честный крест ни в сей век, ни в будущий, и да будет проклят Святою Животворящею Троицею и святыми отцами».
Судя по лицам напротив — говорил реалист вслух. Мной. И из всех троих более-менее хладнокровным выглядел лишь Михаил Иванович. Но только блики от ламп в его глазах были не похожими на те, что отражались в глазах соседей. Слишком уж ярко светились оба, и серо-зелёный, и зелёно-карий, вертикально разделённый ровно напополам.
— Думаю, этого вполне достаточно, — негромко сообщил Александр Васильевич. В его глазах, кажется, света не было. Точнее, тёплого, оранжево-желтого, от ламп. Они сами собой полыхали каким-то морозным голубым серебром.
— Да, пожалуй, — моргнув, будто очнулся отец Ларион. Нажал на стол со своей стороны — и закрылись сперва шкатулки, а следом за ними — и ниша в столешнице, спрятав сокровища: подлинный крест Евфросинии Полоцкой, внучки князя-чародея Всеслава Брячиславича, и две его потрясающе, филигранно сделанных копии.
— Что ты хочешь, Дима? — спросил он, пробуждая и меня. Мы с реалистом словно оторвать глаз не могли от того места, где только что была — и пропала бесценная реликвия.
— На моей земле, отче, храм возводят. Я прошу Вас освятить его. Во имя святой русской православной церкви, — выдал-таки я то, за чем мы сюда и приехали.
Глава 11
Слово и дело государевы
— Понимаешь, Дима, для того, чтобы играть за определёнными столами, нужно знать правила игры. И соблюдать их, разумеется. И незнание, конечно же, не отменяет и не смягчает наказания, — объяснял Второв, когда мы закончили с обсуждением первой части встречи: что нужно от меня матери-церкви, и что попрошу от неё я, смиренно,
Повезло — по вариантам предстоявших поисков дали на выбор три локации и не торопили с ответом целых минут пять, которых хватило реалисту, чтобы что-то там где-то внутри вспомнить и уверенно ткнуть пальцем в левую папку с надписью «Макарьев». Вот туда-то и лежал наш путь, но это — завтра.
— После твоего звонка я разбудил Павлика, они поразмыслили с их группой башковитых товарищей, и выдали мне три варианта. Ты поссорился с тамошними военными, ты нашёл такой клад, что не снился никаким Квотермейнам, и ты нашёл урановый рудник. Последний вариант они мне выделили красным, с указанием вероятности в восемьдесят семь процентов, а это очень много для таких прогнозов, — мерно и неторопливо рассказывал мощный старик. Мы пили потрясающей вкусноты травяной чай, что принес подозрительно бесшумно двигавшийся монах.
— Ну, ты не удивляйся так, Артём. Наука на месте не стоит, всё время шагает во все стороны. Я вот, например, тоже не знал, что эти ботаники что-то там кодом написали и теперь совершенно точно знают, кто, когда, куда и на чём летит. Поэтому, сопоставив города вылета и прилёта, отыскать там среди пассажиров вашего соучредителя Андрея было несложно. Чуть сложнее — определить его коллег. И совсем уж случайно наткнулись на Зинаиду Николаевну, что по старой привычке полетела с другим паспортом, на другие имя и фамилию. А дальше уже — дело элементарной логики. Куда с геологами и твоим другом могла лететь урановая королева Средьмаша? На рыбалку? — улыбнулся он. Головин вздохнул так, что его стало даже чуточку жалко. Да, играть в шарады за этим столом — дело явно неблагодарное. Но я настаивал с самого начала, что говорить мы станем, как в американских фильмах про суды, правду, только правду и ничего кроме правды.
— Поэтому, памятуя о правилах за столом, я связался с Сашей, — кивнул на товарища Директора серый кардинал. — Потому что за некоторыми столами ты играешь, за некоторыми — тарелки убираешь, а на некоторые в окошко смотришь с завистливыми вздохами, пока охрана не прогонит. Грубоватая метафора, но жизнь — штука строгая и сложная, вы и сами должны понимать.
Мы с Головиным переглянулись и кивнули, давая понять, что сложность и строгость бытия оценили по достоинству и не раз.
— Поэтому теперь, Дима, Александр Васильевич задаст тебе один вопрос. А ты подумаешь очень внимательно и ответишь на него. Зная тебя — могу предположить, что ответишь ты честно. Принимая во внимание всю историю нашего, скажем так, сотрудничества — думаю, ты сможешь нас удивить, — на Тёму было страшно поворачиваться, взгляд его, издевательски-прищуренный, аж щёку мне жёг.
— Я готов, — кивнул нечаянный богач, выдохнув, как перед прыжком в тёмную холодную воду.
— Судя по имеющимся данным, Дима, ты стал счастливым обладателем довольно большого участка земли в Восточной Африке, — начал фельдмаршал. Это мы проходили, это понятно: сперва известные факты, чтоб голова закивала, а потом в нежданный момент — острый вопрос таким же плавным тоном. «Внимательно!» — от этой реплики реалиста я едва не отмахнулся. Хотя, наверное, после того, как говорил не своим голосом неожиданные слова — мог уже и от невидимых чертей отмахиваться начать, никого не удивил бы.