Записки сержанта
Шрифт:
Не из-за работы поднялся Бушмакин, а потому, что был обойден, не попал в «Лучшие по профессии», остался без премии. Он чуть ли не каждый месяц признавался «Лучшим». Привык, премия стала вторым заработком. Анатолий знал, как угодить Чебыкину, войти в доверие. Чебыкин любил порядок. Бушмакин ровно в восемь, без опоздания начинал работу и без пятнадцати пять заканчивал. И вот вновь понадеялся на премию, а тут…
Проклиная все на свете, Анатолий встал за станок.
– Ты что, Анатолий, сегодня не выспался? – не хотел Чебыкин ругаться, портить отношения с Бушмакиным.
– Кто начинал муфту, тот пусть ее и заканчивает!
Трудно было разговаривать с Бушмакиным, он ничего не хотел слышать, понимать.
– Срочно потребовалась муфта! Анатолий, ты же не первый год работаешь, знаешь, как это бывает… Я думаю, тут нечего обижаться. Работа есть работа! Для чего мы тогда здесь? Чтобы завод работал!
Дмитрий сверлил «карандаши». Работа точная. Клюев плохо видел, был неаккуратен в разметке: «карандаши» – не его работа.
В разметке надо быть внимательным, зрячим, а то такое можно наразмечать, что лучше на работу не ходить, не размечать: вся сделанное окажется браком. При керновке на первый раз достаточно легкого удара по керну, чтобы в случае смещения, можно было поправиться, ударить сильней. При сверлении отверстий диаметром от 24 и больше лучше сначала засверлиться маленьким сверлом на небольшую глубину, так точней. Не следует ставить тяжелую деталь на доски. Доски может продавить, и деталь будет под углом. Все это мелочи. Только без них невозможны высокие показатели. Все это профессиональное мастерство.
Кузнец Владислав транспортировал краном пруток в слесарное отделение к комбинированным ножницам. Поставил за ножницы тачку, чтобы заготовки не рассыпались, установил упор на определенный размер, зафиксировал рычаг на механическую рубку и включил ножницы. Недовольно заурчало, набирая обороты, колесо-маховик. Владислав вставил пруток в гнездо ножей, чтобы только пруток держался, и резко толкнул его вперед… еще и еще. Застучали, горохом посыпались в тачку заготовки. За первым прутком последовал второй, третий… За двадцать минут Владислав изрубил всю пачку, а это прутков тридцать. Тачка наполнилась железом. Владислав с трудов вывез ее из-за ножниц, теперь по прямой, легче.
Плотников шабашил, делал запоры для дверей в ОРС. Он уж неделю по часу, по два в смену, что называется, работал на себя. В пятницу надо было сделать, получить деньги, взять водки. Летом незаметно проходило время: на даче. Зимой Плотников изнывал от скуки, не знал куда себя деть. …смотреть телевизор надоедает, глаза устают. За спиртным же незаметно проходило время. Завидев в проходе между станками Чебыкина, Плотников быстро накрыл запоры листом железа, принял деловой вид, закурил. Только Чебыкин ушел, Плотников убрал лист. При индивидуально-сдельной оплате труда каждый отвечал только за себя. Плотников ни от кого не зависел, был сам по себе: сколько сделал – столько получил.
– Сто девяносто пять рублей в месяц! Пусть сами работают за такие деньги! – затаил Лаптев обиду на Чебыкина. – То резак, то сварка. Бегаешь, как заведенный, а заработка нет. Знал бы, так лучше не смотрел расчетную книжку.
– Что ты, Виктор, кипятишься? Есть фонд заработной платы. Перерасход его нежелателен.
– Больше все равно не заработаешь, – учил Владислав Лаптева уму разуму. – Вот я недавно ковал пластины на железную дорогу, работа пустяковая, а дорогая. Взять «серьги», работа тяжелая, а дешевая.
– Так оно, – обрадовался Лаптев. – Прошлый месяц у меня совсем не было сварки, все резак. А за резак в час идет рубль. У меня вышло двести тридцать рублей. В этом месяце у меня много было сварки, а зарплаты – нет!
– Боятся лишнюю десятку накинуть! – Сплюнул Клюев. – Как будто из своего кармана. А, что там говорить! Рабочим деньги не нужны. Зачем они ему? Много будет зарабатывать – обленится.
Лаптев полцеха обегал, всем рассказал о своей низкой заработной плате. У всех было с зарплатой плохо. Виктор хотел бы красиво одеваться, чтобы все было в квартире, но не хватало средств. На питание уходило сто рублей в месяц. За садик тридцать, у Лаптева мальчик и девочка. За квартиру семнадцать рублей. Что бы купить что-нибудь, надо откладывать деньги, копить или одалживать; брать кредит.
Лысенко под руку увела Боброва в конторку мастеров получать премию из фонда мастера; в слесарное отделение даже не заглянула.
10
В ноябре у профактива много работы: надо принять индивидуальные соцобязательства, сменные, цеховые; подвести итоги соцсоревнования, и все это – в сжатые сроки. Собрание следует за собранием, заседание за заседанием. Вчера приняли индивидуальные соцобязательства. Они были идентичны: бороться за звание ударника комтруда, принимать активное участие в жизни цеха, работать без брака и аварий, сдать в фонд мира три рубля, отработать безвозмездно на благоустройстве города и завода 16 часов. Только норма выработки у каждого была своя. После индивидуальных соцобязательств приняли сменные. Потом защита их на цехкоме, чтобы все пункты были выполнимы.
Сегодня на повестке дня: прием цеховых соцобязательств. Председатель цехового комитета стояла у стола и который раз пересчитывала людей, беззвучно шевеля губами.
– Ну все, можно начинать! – С видом большого начальника встал Сапегин за трибуну.
Но никто даже не улыбнулся: уж больно затаскана была эта сценка.
– Ну что он там? – нехорошо отзывался Садовский о начальнике цеха. – Рабочий – опаздывает, начальник – задерживается. Начальству все можно.
Лаптев с Бушмакиным гоняли шары на бильярде.
– Мазила! Ты толстым концом бей по шару! – Сыпались в их адрес замечания.
– Идет! – объявил Плотников, стоящий у дверей.
Начальник цеха молча прошел к столу, сел у окна. Это было его место, он всегда здесь сидел.
– Товарищи, на профсоюзном учете у нас состоит сорок три человека. На собрании присутствует тридцать девять человек. Трое в отпуске, один – на больничном. Какие будут предложения по открытию собрания? – Разом выпалила Николаева.
– Открыть собрание, – внес предложение Бобров.
– Для ведения собрания надо выбрать председателя и секретаря. Какие будут предложения?
– Ефимова. Костареву.
– Я не буду!
Костареву никто слушать не стал.
– Кто за предложение Сиверцева, чтобы председателем и секретарем были Ефимов и Костарева, прошу поднять руку? Единогласно.
– Так… – Ефимов откашлялся. – На повестке дня у нас один вопрос – принятие цеховых соцобязательств. Кто за данную повестку дня, прошу проголосовать. Единогласно. Слово предоставляется председателю цехового комитета Николаевой Татьяне Ильиничне.