Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 - 1916)
Шрифт:
Меня не поразил выбор и посылка меня во Францию, ибо за последнее время ничем не поражаюсь. Коли меня спросили бы, я ответил бы: французским языком владею не свободно, английский не знаю, а от роду мне 65 лет, хотя на ногах, но, естественно, не обладаю ни той физической силой и выносливостью, которые для этого нужны. У меня нет энергии и, кроме того, во мне сидит пессимизм. Великий князь, прощаясь, дружески говорил мне это, я притворяюсь, что не пессимист. И как не сделаться им, когда видишь столько бестолочи, беспорядка и канцелярского и житейского своеволия.
Но меня не спрашивали, а просто сказали 4-го октября
Протестовать против моей посылки не могу, если царь вызвал, рассуждать нечего, а надо исполнить свой долг. Завтра будет яснее. Если я буду членом того совета, который занимается высшими стратегическими соображениями, то мне будет тошно. Не сочувствовал я такому ареопагу раньше, не сочувствую ему и теперь.
Об этом писали в газетах, об этом в феврале говорил мне Лагиш. Но завтра будет яснее. Надо будет основательно познакомиться с положением и средствами на Европейском театре. Меня беспокоит то, что мне это не удастся, ибо оперативная часть штаба, если и осведомлена, то в общем и неосновательно. Тоже и со средствами. Но что есть: то есть. В Петрограде придется проделать то же, но по другим частям. Та м это будет еще труднее. Но сделаю возможное и что будет в моих силах. Кавказское положение я знаю. Выступаю в трудную минуту. Дела на юге (Румыния и мы) вступили на путь тяжелых испытаний, которые начинают реализоваться.
Как все это будет выдержано. На западе наши союзники делают то же, что немцы в феврале, но пока в обстановке менее решительной по характеру боев, их последствий и их назначений, как немцы. Действия на Балканах и в Италии, возможно, что методично идут к цели, судить не могу, ибо не знаю ни замысла, ни потребностей, но на них нет печати той решительности и беспощадности, которые год тому назад на Балканах проявлены были теми же немцами.
И я боюсь, что великий князь прав, что я пессимист, что и результаты положительные если и будут, то не столь заметные, как у наших врагов. Вот если бы у нас было бы умение и порядок, мы могли бы достигнуть больших результатов, ибо людей не жалеем и люди себя не жалеют. Но зато мы и истощаемся больше, чем кто бы то ни был. Но у каждого народа своя манера: свои способности и привычки и сразу ничего не переделаешь.
17-го февраля/2 марта 1917. Париж
Пересматривая свои записки с сентября 1916 года, я думаю, полезно было бы возвратиться к характеристике и к описанию того, что происходило на Кавказском фронте после августовских боев с 2-ой турецкой армией Изет-паши, в кряжах 3-го Тавра.
После моего отъезда в первых числах октября кавказский фронт затих и на мои телеграфные запросы, когда же начнется задуманная и обещания атака, получал в ответ, что выпавшие громадные снега и морозы тормозят всякое начинание.
После августовских боев и тщетных разрозненных атак, массива 2260 (по турецкой карте), что южнее Огнота, наши силы, начиная от Черного моря, распределились так: 123-я и 127-я дивизий генерала Яблочкина, 2-ой Туркестанский корпус
На южном участке западнее Киги – отряд хана Иомудского, две бригады, 5-я и 6-я стрелковые дивизии, 66-я дивизия, 5-й и 6-й стрелковые полки, 20-й и 14-й Туркестанские [полки]. Все это было растянуто, а части 5-й и 6-й стрелковых дивизий и 2-й пластунской бригады непосредственно прилеплены к турецкой линии, на склонах массива 2260. Хотя 28-го августа Юденич обещал, что возобновит атаку, но таковая не возобновилась и 13 сентября он от этой атаки отказался и предложил атаковать Битлис. В последнем великий князь отказал. К этому же времени и обозначился подход 49-й турецкой дивизии к их восточному участку фронта, к северу от Савасского шоссе, а 48-я турецкая дивизия, в районе южнее Киги.
По подсчетам штаба, 29 дивизий были вне Нагорной Армении; из них 2-я, 4-я, 6-я, сборная в Персии и Азербайджанском районе, четыре в Мессапотамии, а две по агентурным, непроверенным данным направлялись, будто бы на Деарбекир и Безанти к Кавказскому фронту; и сверх того 46-я дивизия из 6-ти полков, находящихся в Европейской Турции, имели назначение на Кавказский фронт.
На турецком западном участке, в нагорной Армении отмечены 9, 10, 13, 17, 18, 2 7, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 36 и 49 и две бригады, а 1, 5, 7, 8, 11, 12, 14, 4 7, 48 и 53 на северном участке турецкого фронта. На западном участке происходила переорганизация дивизий в полки, так они были, за исключением 9, 10, 13 и 49 сильно потрепаны.
Мера мудрая, которая дала туркам возможность поднять качественный состав этих частей и использовать излишек кадрового состава на другое дело. Продовольственная часть у турок как всегда была неудовлетворительно поставлена. Подвозили боевые запасы, продовольственные заготовления местными средствами, а теплой одежды не было. С наступлением холодов, а настали они очень рано, число дезертиров было очень велико. Западный участок турецкого фронта, III армия к операциям до поры до времени не пригодна была. Армия была ослаблена, находилась в состоянии переустройства, в тыл с очень длинной коммуникационной линией был также неустроен. II армия была составлена из лучших частей и, хотя и отбила наши атаки, но понесла потери и также была неустроена. Но последняя армия, грозя нашим сообщениям, являлась более угрожающей, и с нею надо было покончить, и движением на Пелу Харпуте занять положение, которое позволяло бы нам одинаково давить к стороне Анатолии, Диарбекира… Это направление действий отвечало бы нашим отношениям к союзнической Англии.
Наши силы и средства при сколько-нибудь удовлетворительном управлении были бы достаточны для успешной атаки 2-ой турецкой армии. Затруднения были в подвозах и в приближающемся неудобном периоде года, особенно чувствительный в этой городской местности. Необходимо было разобраться с транспортной службой, образовать хотя бы 2-недельные запасы при войсках и перегруппировать войска. И сделать это надо было вслед за тем, когда стало ясно, что взять массив, как мы его брали, нельзя. Это было в конце августа.