Запрет на любовь
Шрифт:
— Кнопка, ты решила, кем хочешь быть? — спрашивает у неё сестра. — Фея, снегурочка, принцесса?
— Фу, — кривится та.
— У них там кинематографическая тематика. Нужно переодеться в персонажа фильма или мультика.
— Я хочу быть Бэтмэном, сказала же ведь!
— Бэтмэном будет Ярик.
— Пусть только попробует прийти в моём костюме! Я ему уши откручу! — капризно топает ногой девочка.
— Это тот пацан, с которым она вечно дерётся? — уточняет Мила.
— Да, —
— Ярик — придурок! Ненавижу его! Он глупый и некрасивый!
— А по-моему, в вашем классе Ярослав — самый симпатичный мальчик.
— Ты чего, мам? Нет! Он вообще ни разу не симпатичный. Причёска эта дебильная. Бритые виски и хвостик на башке. Фу-фу-фу!
— Гномыч, он тебе нравится, что ли?
— Ты дура? — краснея, отвечает сестре мелкая.
— Общайтесь нормально, — в кухне появляется глава семейства.
— Ты освободился чуть раньше?
— Да.
Мужчина наклоняется и целует жену в висок.
— Что-то болит?
— Нет, всё хорошо, Ян. Я просто немного утомилась. Милана, София и Тата вызвались помочь.
Он поднимет голову и смотрит прямо на меня.
— Добрый вечер, — здороваюсь, замешкавшись.
Как-то очень волнительно становится под этим внимательным, пробирающим до костей взглядом.
— Добрый.
— Марсель притащил в дом девчонку, па, — добавляет перца София.
— Пончик дико ревнует братца ко всему, что движется, — смеётся Милана.
— Вот ещё! Глупости! Девчонок у него много, а младшая сестра одна.
— Это пока одна, — хмыкает старшая.
— Не жениться же он на ней собирается? — машет в мою сторону раздражённо.
— Да кто знает, — пожимает плечами Мила.
— Чего?
— Тебе не о чем переживать, Сонь, — выключаю конфорку. — Мы с Марселем просто дружим, — сразу проясняю этот факт для всех.
— Хм. Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, — крутит головой она.
— С чего ты это взяла?
— Так Наталья Михална сказала Ольге Степановне.
— Милая, подслушивать разговоры взрослых — нехорошо.
— Я и не подслушивала. Сидела себе, рисовала в классе. Ясно?
— Ясно.
— И ещё! Разве друзья пялятся на фотографии друзей часами? Марс постоянно сидит в телефоне, а там — она, — тычет в меня пальцем София.
— Ты брата своего не пали так жёстко, — обращается к ней отец в то время, как его жена и дочь, переглядываясь друг с другом, улыбаются.
— Если Марсель её лова-лова, то меня он всё равно больше и сильнее лова, ясно? Потому что у нас одна кровь и мы всю жизень с ним вместе.
— С этим никто не спорит, дорогая.
— Ну вот и всё, — показывает мне язык.
— София, как некрасиво! — делает ей замечание Дарина Александровна.
—
«Если Марсель её лова-лова, то меня он всё равно больше и сильнее лова, ясно?»
Лова-лова.
Мои щёки начинают гореть. Становится жутко неловко.
Не зная, куда себя деть, приседаю и принимаюсь гладить неуёмную Санту, распластавшуюся передо мной на полу.
— Судя по шуму, наши музыканты выбрались из подвала, мам, — нарушает образовавшуюся тишину Милана.
— Отлично. Мойте руки и присаживайтесь за стол. Будем ужинать.
Ужин проходит в непринуждённой обстановке. Видно, что ребята чувствуют себя комфортно. Судя по манере общения с родителями Марселя, они частенько бывают в доме Абрамовых.
— Ну чё, Ян Игоревич, отстроили вы дворец арабскому шейху? — интересуется Ромасенко прежде, чем отправить в рот отбивную. Целиком.
— Моё дело проектировать, не строить.
— Ну, спроектировали?
— Да.
— У меня фотки есть, — Марсель достаёт телефон и показывает присутствующим невероятной красоты сооружение.
— Хренамба… И сколько ж стоит этот замок Алладина? — присвистнув, чешет затылок Максим.
— Не выражайся. Очень дорого стоит.
— Сколько?
— Разбогатеешь — скину смету.
— Там столько нулей, что закачаешься, — хмыкает Марсель.
— Замечательно. А кому-то нечего жрать. Совсем эти грёбаные шейхи в Дубаях своих поохре… пообалдели, — исправляется, когда ловит предупреждающий взгляд Абрамова-старшего.
— Так, мужчины, ну вы сейчас сразу два правила нарушаете. Говорите о работе и пользуетесь телефоном, — нарочито недовольно подмечает Дарина Александровна. — А у нас, вообще-то, гостья за столом. Мне вот, например, интересно её послушать, а не про этих ваших шейхов. Тата, ты росла в Грузии, верно?
— Да, я провела своё детство в Тбилиси. Потом мы с отцом переехали в Москву.
— Ты прям грузинка-грузинка? — удивляется Милана.
— Да.
— Поэтому у ней имя такое странное? — кривится София.
— Не у ней, а у неё. Что странного? Красивое имя, необычное, — заступается за меня Марсель.
— Это имя является женской формой мужского имени Тато, означающего «отец». Таким образом, имя Тата можно перевести как «дочь отца».
Взрослые Абрамовы переглядываются. Едва заметно, но я обращаю на это внимание.
— У тебя есть братья и сёстры?
— Нет.
— Ацтой!
— Софа!
— Что? — пучеглазится девочка. — Это невесело, когда ты один. Даже подраться не с кем. А животные есть?