Запретные страсти
Шрифт:
— Да, я знаю, — кивнула Кэтрин, — глупо скрывать, что Николь уже рассказала мне кое-что о вас.
Лицо мужчины на мгновенье застыло, будто он кого-то увидел за спиной гостьи.
— Николь...
Он не закончил фразу, будто не нашелся, что добавить к этому имени, и Кэтрин пришлось подхватить:
— Да, Николь назвала мне ваши имена. Это она предложила мне эту работу.
— Я знаю. Скажите, Кэтрин, вы давно знакомы с Николь Роджерс?
— Что вы! Всего несколько дней. Я недавно в Вайтстоуне.
—
— Только то, что ваша бывшая гувернантка скоропалительно вышла замуж, и потому оставила это место, — ответила Кэтрин твердо, чтобы не возникло желания пытать ее дальше.
Нора шевельнулась:
— Она была злой.
— Не говори так, милая, — попросил отец. — Кэтрин может подумать, что ты осуждаешь эту девушку.
Вскочив, девочка сжала кулачки:
— Но ведь она была злой! Она пнула Джерри.
— Это собака, — пояснил Рон и усмехнулся. — Честно говоря, Джерри частенько вынуждает дать ей под зад, так что не удивительно...
— Но ты ее не пинаешь! — не унималась Нора.
Кэтрин сочла нужным пообещать:
— Я не трону Джерри. Надеюсь, она не укусит меня первой, и мне не придется отбиваться.
Посмотрев на нее с изумлением, девочка слегка приподняла подбородок и заверила:
— Джерри никогда не трогает фей.
— А их у вас много? — вырвалось у Кэтрин.
Рон хмыкнул и пробормотал что-то вроде: «Если бы...», но его дочь ответила вполне серьезно:
— По ночам много. Они танцуют на лужайке перед домом. Очень красиво.
— А кто им играет?
Выпуклый лобик наморщился:
— Играет?
Кэтрин уточнила:
— Они ведь танцуют под музыку?
Словно с трудом припоминая, Нора ответила ей не сразу:
— Под музыку... Только я ни разу не видела, чтобы кто-то им играл. Музыка сама звучит. Она... она льется прямо с неба!
— Прекрасно, — опять пробормотал Рон. — Итак, вы уже представляете всю картину, не так ли, Кэтрин?
— В общих чертах...
— Особых трудностей возникнуть не должно, — заверил мужчина, — конечно, если учитывать... Ну, вы понимаете. Нора — довольно способная девочка, да, малышка? Хотя и чертовски ленивая на мой взгляд.
За спиной Кэтрин раздался негромкий голос:
— Ты просто многого требуешь от нее, Рон.
— Привет, Маргарет, — бесстрастно произнес хозяин дома, но лицо его будто окаменело. — Познакомьтесь, Кэтрин, это моя жена. К твоему сведению, Маргарет, я вообще ничего не требую. Тем более от Норы.
Маргарет Коллиз наводила на мысль об осеннем дожде. В ней была та же неспешность, и та же грусть, и некоторая холодность, возможно, только оттого, что она была слишком поглощена своей грустью.
«Для которой должны быть причины... Ее девочка нездорова, этого уже достаточно», —
Закурив вставленную в мундштук тонкую сигарету, Маргарет опустилась на банкетку возле окна и почти отвернулась от происходящего в комнате. Длинные темные волосы отчасти закрывали ее лицо, и Кэтрин так и не удалось разглядеть эту женщину как следует. У нее осталось ощущение чего-то смутного, неуловимого...
Рон проследил за женой, не произнеся ни слова, затем снова обратился к Кэтрин:
— Насколько я понимаю, у вас нет рекомендаций, но я их и не требую. Если я сочту, что ваши методы преподавания и воспитания неприемлемы для моей дочери, то мы с вами расстанемся, вы должны понимать это. Но я уверен, что все сложится просто прекрасно!
— Я тоже уверена, Рон, — ответила Кэтрин, хотя в тот момент не была уверена ни в чем.
6
Первым делом Нора потащила учительницу в беседку, спрятанную в другом конце сада, мимо нее Кэтрин не проходила. Та самая Джерри, большая, пятнистая псина, («Кажется, это сенбернар», — подумала Кэтрин), которая донимала предыдущую гувернантку, сопроводила их до места назначения, и завалилась на траву. Взгляд ее постоянно плачущих, с опущенными краешками глаз, не вызвал у Кэтрин содрогания, хотя до этого ей редко приходилось иметь дело с собаками. Особенно большими. Но Джерри принадлежала Норе, и это словно окружало собаку теплым ореолом особенности, непохожести на других.
— Здесь я слушаю, — сообщила девочка, выпустив руку гувернантки, и устроившись на широкой, потемневшей от времени скамье.
Стряхнув сухие листики, Кэтрин присела рядом и осторожно спросила, понизив голос:
— А что ты слушаешь, Нора?
— Музыку, — ответила та, покосившись на женщину с непониманием. — А ты разве не слышишь?
Кэтрин прислушалась. Другие птицы пели теми же голосами и с той же радостью, деревья напевали свои летние баллады... Может, она эту музыку и имела в виду?
— Да нет же! — Нора нетерпеливо заерзала. — Я же о настоящей музыке говорю! Скрипки, рояль... Ты что, тоже их не слышишь?
— Как жаль, — вырвалось у Кэтрин. — Наверное, у меня что-то не в порядке со слухом. Как мне хотелось бы послушать эту музыку!
Девочка повернулась и требовательно всмотрелась в лицо учительницы. Длинные прямые волосы, которые были гораздо светлее материнских, свисали вдоль загорелых щек, но не придавали лицу ребенка унылого выражения. Оно было вдохновенным и задумчивым, не веселым, но и не таким трагически-печальным, как у Маргарет.