Зарубежный детектив 1979

Коллектив авторов

— Давно пора всех их арестовать — и к стенке!

– Нет, друг, еще не время. Надо заманить сюда новоявлен­ного халхасского хана Дамдин-Очира, чтобы вся компания была в сборе!

– Пока мы будем заманивать Дамдин-Очира, они пусть от­равляют людей, да?

— Нет, этого мы не допустим. Завтра вечером в монастыре будет большая служба, на которой обязан присутствовать и хам­ба Содов. А часа за два до службы приволоки поближе к юрте хамбы арбу, волов выпряги, а сам делай вид, что чинишь колеса или ось, в общем, придумай что-нибудь, чтобы выглядело все правдоподобно. Когда хамба отправится

в монастырь, я как сле­дует пошарю у него в юрте и, если мне посчастливится, заменю смертоносный порошок чем-нибудь безобидным. В случае чего запоешь старинную протяжную песню. Понял?

— Так точно, това... — Гомпил осекся, — господин великий японский посланник.

— То-то же!

Операция с ядом удалась как нельзя лучше. Колодцы были по-прежнему чисты, а люди и скот здоровы. Но после этого меж­ду хамбой и Дамираном заметно пробежал холодок недоверия и некоторой отчужденности...

1 Т а р и п — заклинание.

...Через несколько дней ночью сгорел весь хашан Цултэма, юрта со всем имуществом и зимовка для скота. Цултэм едва успел вытащить из огня жену и детей. Народная власть вторич­но оказала ему безвозмездную помощь. В два дня силами артели, где работали Цултэм и его жена, им поставили новую пятистен­ную юрту, загон для скота и выделили долгосрочную ссуду на обзаведение имуществом.

Узнав об очередном ночном пожаре, Балдан примчался к хамба-ламе. На этот раз злость его была не притворной, но он направил ее по другому руслу.

— Какого черта вы сожгли юрту Цултэма? Совсем с ума спя­тили со своим Дамираном? — кричал Балдан, топая ногами. — Сейчас Цултэму поставили новую юрту, вдвое больше сгоревшей, и дали денег. Теперь он заживет лучше прежнего. Нечего ска­зать, хорош мудрейший настоятель! Это же прямая агитация за народную власть! Хотонцы в ладоши хлопают, восхищаясь по­ступком артельщиков, не оставивших в беде своего соплеменни­ка! — Балдан вытащил из-за пазухи наган и, поигрывая им в руке, продолжал наступать на хамбу. — А может, вы с этим кур­гузым тайджи спелись за моей спиной и делаете это нарочно? Господин Инокузи, — Балдан медленно наводил наган, целясь в лоб настоятеля, — мне повелел в случае необходимости угостить вас, достойнейший отец, свинцом.

Насмерть перепуганный и униженный неслыханной грубостью мирянина хамба-лама сидел ни жив ни мертв.

– Ладно, на этот раз я великодушно прощаю вас, — Балдан убрал наган. — Но помните, что со мной шутки плохи.

– Не извольте гневаться, Балдан, в этой оплошности винить некого. Просто Дамиран переусердствовал.

– Тогда и вы простите мне мой гнев. — Балдан подставил голову, ожидая благословения настоятеля.

– Благословляю вас, сын мой, и впредь постараюсь совето­ваться с вами относительно всех своих действий.

Выходя из юрты, Балдан бросил взгляд на хамбу. Его лицо уже не выражало ни испуга, ни неприязни. Перед жертвенником на невысоком помосте сидел, скрестив ноги, в величественной по­зе благообразный лама. Его желтые руки с тонкими, изящными пальцами перебирали четки, немигающий взгляд был устремлен куда-то вдаль. В отблеске лучей заходящего солнца,

упавших через тоно 1 на желтый шелк одежды, хамба-лама был похож на бронзового бурхана, стоявшего у него на жертвеннике рядом с лампадой.

15

Новый халхасский хан Дамдин-Очир по пути к японскому раз­ведывательному управлению остановился возле рынка, удивлен­но разглядывая огромную разношерстную толпу спекулянтов, пе­рекупщиков, торговцев наркотиками, бродяг, шныряющих в по­исках куска хлеба. И вдруг посреди этой серой массы он увидел открытую карету, на заднем сиденье которой сидела удивитель­ной красоты молодая женщина, приковавшая к себе все взоры.

Когда карета поравнялась с ним, показалось, что женщина улыб­нулась и подмигнула ему. Дамдин-Очир на мгновение растерял­ся, но все же с искренним восхищением проводил взглядом ка­рету. Приставленный к Дамдин-Очиру японской разведкой тело­хранитель проследил за взглядами монгольского ламы, улыб­нулся.

– С такой красоткой не соскучишься. Но есть и получше красавицы. Не желаете ли поразвлечься в ожидании приезда гос­подина Инокузи? Он все равно не сможет принять вас раньше полудня.

– Как это поразвлечься? — с недоумением спросил Дамдин-Очир.

– Не желаете ли зайти в один фешенебельный публичный дом, здесь поблизости? Девочки там — просто прелесть, на лю­бой вкус. Можно выбрать, там и альбом есть... О, этот альбом можно смотреть часами... А если захотите, сможете увидеть кое-что и получше, — японец захохотал.

Дамдин-Очир почувствовал стыд от унизительного предложе­ния и непочтительного обращения молодого японца.

— Разве я за этим приехал сюда?

– Простите великодушно, не хотел вас обидеть. Мне велели развлечь вас и показать увеселительные места. Как-никак, мы с вами связаны с разведкой, и будет нелишним, если узнаем что-нибудь новенькое. — Японец опять захихикал.

– Я всегда предпочитал узнавать что-нибудь дельное, — зло отрезал лама.

– Разведчику до всего должно быть дело — так считают у нас.

– И до публичных домов тоже?

– Конечно!

Дамдин-Очиру этот разговор был крайне неприятен и неже­лателен. Японец, приставленный к нему телохранителем, прекрас­но обслуживал, исполняя любое желание ламы и стараясь пред­угадать каждое его движение. Но развязные манеры и нагловатый тон, с ехидцей прищуренные глаза, в фальшивой улыбке растя­нутые губы страшно унижали гордость Дамдин-Очира.

«Меня возвысил святой Банчин-богд, вознеся на пре­стол халхасского хана. А этот проходимец осмеливается нагло со мной разговаривать и даже предлагает в публичном доме спать с китаянками и японками. Какой срам! Ни один даже са­мый отсталый и невежественный арат в моей стране никогда не унизит иностранца, кем бы он ни был». Дамдин-Очир отвернулся от японца, заложил руки за спину и зашагал в противополож­ную сторопу. Японец догнал его и, взяв под руку, сказал:

– Прошу вас, не сердитесь. Право же, вы ведете себя как ребенок. К тому же вы слишком высокомерны.