Заседание рейхстага объявляю открытым
Шрифт:
Все происшедшее объяснялось тем, что мне, к счастью, удалось добраться до советского посольства. Последнее настояло на освобождении арестованных. Удалось также спасти от рук полиции большую часть нашего багажа. Мы все вздохнули с облегчением, оказавшись в поезде, направлявшемся в Россию».
Потом стало известно, что белогвардейцы искали у Клары Цеткин материалы о разгуле белого террора в прибалтийских странах, в Польше и других государствах.
Самокритика
Дальнейшее путешествие в Москву протекало
«С момента моего ухода из ЦК немецкой партии нити моей переписки с русскими друзьями были оборваны, так что я об оценке Лениным «мартовского выступления» и «теории наступления» знала только по слухам и по догадкам, то опровергавшимся, то снова повторявшимся. Продолжительная беседа с ним несколько дней спустя после моего приезда дала мне недвусмысленный ответ на все вопросы...
Я не скрывала своей тревоги по поводу опасностей, которые, по моему мнению, угрожали немецкой партии и Коминтерну в том случае, если всемирный конгресс станет па почву «теории наступления». Лепин рассмеялся своим добрым уверенным смехом.
— С каких пор записались вы в число зловещих пророков? — спросил он.— Будьте спокойны, па конгрессе «теоретикам наступления» не придется особенно ликовать. Мы еще здесь. Думаете ли вы, что, свершив революцию, мы ничему не научились? Мы хотим, чтобы и вы из нее извлекли урок. Вообще можно ли это назвать теорией? Это — иллюзия, романтика, не что иное, как романтика. Поэтому-то она и была изобретена в стране «мыслителей и поэтов»... Мы не должны сочинять и мечтать. Мы должны оценивать трезво, совершенно трезво мировое хозяйство и мировую политику, если хотим вести борьбу против буржуазии и победить. И мы хотим победить, мы должны победить. Решение конгресса по вопросу о тактике Коминтерна и все связанные с этим спорные вопросы должны находиться в связи и рассматриваться вместе с нашими тезисами о положении мирового хозяйства. Все это должно образовать одно целое... Во всяком случае, русская революция может большему научить, чем пемецкое «мартовское выступление». Как я уже сказал, мне позиция конгресса не внушает никакой тревоги».
Потом, как признавалась Клара Цеткин своему другу Елене Стасовой, В. И. Лепин устроил головомойку, какой до этого никогда еще ей пе устраивал.
«Скажите, как могли вы совершить такую капитальную глупость, именно капитальную глупость,— убежать из ЦК? Куда девался ваш разум? Я был возмущен этим, крайне возмущен. Можно ли было действовать так безрассудно, не считаясь с последствиями такого шага, не поставив нас в известность об этом, не запросив нашего мнения. Почему вы не написали Зиновьеву, почему вы мне не написали? Вы ведь могли, по крайней мере, телеграфировать.
Я изложила Ленину все те основания, которые привели меня к этому решению (оно внезапно вытекло в связи со сложившейся тогда ситуацией). Он не согласился с моими доводами.
— Вот еще! — воскликнул Ленин с живостью.— Вы получили мандат в ЦК не от группы товарищей, а от партйи в целом. Вы не имели права отказаться от оказанного вам доверия».
Как потом рассказывала Клара, она твердо обещала ему никогда ничего подобного больше не делать.
Трудпо ей пришлось и на самом конгрессе. На пленарных заседаниях и в кулуарах Кларе пришлось выслушать много критических замечаний, справедливых и несправед-лпвых, упреков со стороны немецких коммунистов и коммунистов из других стран,
«Они порвали,— сказал Кёнеп,— со старым партийным руководством, веря в то, что обрели новое и лучшее. Это руководство они видели в Объединенной коммунистической партии, в новом ЦК, которым гордились, ибо в пего входили товарищи, имеющие огромный международный авторитет, находящиеся в трудную минуту серьезных сражений в гуще пролетарских масс. И этот Центральный Комитет пользовался огромным доверием со стороны тех рабочих, которые действительно хотели бороться. Из двух миллионов политически организованных рабочих около полумиллиона твердо решили пожертвовать для революции решительно всем. Большинство активно участвовало во многих боях, политических движениях, забастовках, продемонстрировав, что они — подлинные бойцы. Для них существовал лишь один вопрос: как надо бороться? И взоры их обращались к новому руководству, которое должно было решить этот единственно большой вопрос, остававшийся в Германии еще не решенным».
Он не упоминал имени Клары Цеткин, но она знала, что, упоминая вождей с международным авторитетом, он имел в виду ее, только ее, и именно ей в первую очередь оказывали коммунисты такое большое доверие.
Оратор сурово обвинял тех, на чьей стороне короткое р(ремя находилась Клара.
«И это огромное доверие,— сказал он,— со стороны испытанных в боях пролетариев группой пяти и их восемью или десятью приверженцами было постыдно растрачено и загублено». Кёпен говорил о тернистом пути молодой партии, тяжелых ударах, которые ей пришлось вынести, о Пауле Леви, так позорно нанесшем преследуемой партии удар в спину, партии, истекавшей кровью от множества полученных ею рай.
Горько было Кларе слушать выступление этого оратора. Оно сыграло известную роль в том, что, подвергнув с принципиальных позиций критике «теорию наступления», Клара Цеткин признала на конгрессе, что пе проводила достаточно резкой грани между героической борьбой рабочих Средней Германии, их героизмом и ошибочной позицией ЦК.
Несмотря на жаркие споры, в которые она была втянута, Третий конгресс в целом явился для Клары глубоко волнующим событием. Да, может быть, именно эти разногласия показали ей особенно отчетливо, насколько III конгресс Коминтерна, в котором участвовало свыше 600 делегатов со всего мира, где так страстно спорили в поисках истины и где так ликующе приветствовали В. И. Ленина, глубоко отличается от конгрессов II Иптер-нациопала, на которых высокие речи произносят каутские, ваидервельде и сноудепы.
В. И. Ленин сыграл большую роль в том, что конгресс отклонил «теорию наступления» и обязал коммунистические партии постоянно и глубоко изучать реальное соотношение классовых сил в своих странах, терпеливо и упорно завоевывать симпатии рабочих, крестьян и других слоев трудящихся, следить за тем, чтобы выдвигаемые лозунги борьбы соответствовали сложившейся ситуации и готовили трудящихся к новым революционным боям. Клара Цеткин еще раз воочию убедилась в величии В. И. Ленина и ощутила могучую силу созданного им Иптернационала.