Заседание рейхстага объявляю открытым

Дорнеманн Луиза

Брошенный Либкнехтом боевой клич Клара Цеткин встретила с энтузиазмом еще и потому, что помнила: когда она сама вместе с ним и Розой Люксембург пыталась убедить некоторых депутатов голосовать против предоставления военных кредитов, то натолкнулась на трусливые отговорки.

«Уважаемый, дорогой товаринрчЯибкнехт,— писала ему Клара,-,— как часто я мыслена©«пожимала Вам руку, радостная и полная благодарности эа . Ваше мужественное выступление, собиралась Вам писать. Но Вы знаете прекрасно, каково приходится нашему брату. Лучшие паши намерепия остаются невыполненными, прекраснейшие чувства невысказанными, ибо в нашу жизнь каждый день врываются сотни всяких дел и забот, особенно в той ситуации,

в какой мы сейчас находимся. В итоге я каждый раз говорила себе: есть ведь что-то более важное и необходимое, чем в личном письме уверять Вас в том, что Вы знали с самого начала: в моей большой радости но поводу того, что Вы поступили как достойный сын своего отца, незабвенного «солдата революции». Я хотела на страницах «Гляй-хайт» открыто высказать то, что даже в нынешней ситуации может быть, по моему мнению, сказано, однако власти еще раз перечеркнули мои планы. Штаб корпуса запретил печатать все политическое обозрение, снял даже заголовок...

Сердечный привет от моих Вам и Вашей милой жене. Ваша Клара Цеткин».

Поскольку ей было запрещено высказываться на страницах газеты, тем энергичнее приходилось делать это вез де, где только представлялась возможность, в том числе и за границей.

«Конечно,— писала она в письме в газету английской независимой рабочей партии «Лейбор лидер»,— Либкнехт только один из 111 депутатов-социалистов в германском парламенте, по десятки и сотни тысяч немецких мужчин и женщин восхищаются его поступком и благодарны ему за то, что он возродил славную традицию его партии периода 1870—1871 годов».

Она могла написать эти слова с тем большей убежденностью, что сама готовила важное выступление в защиту мира и была уверена в том, что ее поддержат тысячи немецких мужчин, женщин, молодежь.

«Где ваши мужья?»

Женщины и матери, дарующие миру новые жизни, в первую очередь призваны к тому, чтобы защищать их от преступных военных авантюр империалистов. Это было сказано Кларой Цеткин в Базеле за два года до начала войны. Того яге мнепия придерживалась она и теперь, когда война стала страшной действительностью.

Мысль о созыве антивоенной международной конференции ведущих социалисток из воюющих и нейтральных стран подала ей Инесса Арманд — представитель большевиков при Международном секретариате жешцин-социа-листок. Собственно, инициатором этого был, о чем, вероятно, Клара догадывалась, В. И. Ленин. Ей самой тоже приходили в голову подобные мысли. Вместе с берлинскими друзьями, и прежде всего с Розой Люксембург и Карлом Либкнехтом, она принялась за работу.

Зимой 1914 года настроения в Германии были иными, нежели летом того же года. Сентябрьское поражение па Марне означало крах стратегии «блицкрига» германского военного командования; рассеялись иллюзии о легкой «марш-прогулке» на Париж. Война приняла затяжной позиционный характер как на западе, так и па востоке. Женщин все больше охватывала тревога за жизнь их мужей, отцов, сыновей и братьев. Несмотря на строгую военную цензуру, которой подвергались письма с фронта, они знали, какие невзгоды приходится переносить их близким в окопах, страдать от грязи, холода и дождей, подвергаться постоянным опасностям. Росло недовольство и положением дел в тылу.

Озлобление против войпы усиливалось и за пределами Германии, даже в нейтральных странах. В опубликованном в конце ноября своем втором послании «К социалистическим женщинам всех стран», являвшемся идеологической подготовкой антивоеппой конференции, Клара Цеткин от обращения к интернациональному братству перешла к открытому призыву к борьбе против империалистической войны.

«Чем

дольше длится эта война,— говорилось в послании,— тем больше блекнут и теряют всякий смысл звонкие, но пустые фразы и разного рода концепции, призванные скрыть от народных масс подлинную сущность войны, затеянной в интересах капиталистов. Спадают обманувшие столь многих маски и красиво расцвеченные покровы. Война предстает перед нами во всей своей обнаженной мерзости, в своем подлинном обличье, как капиталистическая захватническая война великих держав...

Мы, социалистки, должны призвать женщин всех стран к объединению и протесту против дальнейшего безумия, каким является эта война для всех народов мира...

Пусть мы, женщины, располагаем почти во всех странах незначительными правами, но мы не лишены полностью социальной власти. Используем же каждую самую маленькую частицу этой власти, наши действия и слова, не только имеющие вес и значение в тесном кругу родных и друзей, но также пользующиеся определенным влиянием на общественность, которое явно возросло в это грозное, бряцающее оружием время. Используем же все возможности, которые дают нам слово и печать, деятельность одного и объединенные действия многих, готовых к этому в различных странах».

Послание было нелегально переправлено за границу. В Германии опо — также нелегально — распространялось в виде листовки, так как цензура запретила опубликование его в «Гляйхайт».

Между тем подготовка к конференции шла полным ходом. К концу января 1915 года она была завершена — в той ее части, которую можно было выполнить, находясь в Германии. В феврале Клара намеревалась съездить в Голландию, чтобы с социалистками нейтральных стран и стран Антанты провести заключительные переговоры. Ее должна была сопровождать Роза Люксембург.

Но тут нанесла удар реакция, опасавшаяся возрастающей активности революционных противников войны. Незадолго до отъезда Клары Цеткин в Дюссельдорф, где опа должна была встретиться с Розой Люксембург, Клара получила сообщение о том, что 18 февраля 1915 года Розу арестовали и в полицейском автомобиле отвезли на Барним-штрассе. Ей предстояло отбыть год тюремного заключения, к которому ее приговорили во Франкфурте-на-Майне, несмотря на «гражданский мир», что констатировала Клара Цеткин на страницах «Гляйхайт».

В феврале 1915 года был призван в армию и стал солдатом нестроевого рабочего батальона Карл Либкнехт, который тем самым подпадал под юрисдикцию военных законов. Поэтому Клара Цеткин направилась сначала в Берлин, чтобы посоветоваться с друзьями и встретиться с Карлом Либкнехтом, который на время заседаний рейхстага и ландтага освобождался от несения военной службы.

У нее больно сжалось сердце, когда она увидела его в форме солдата рабочего батальона. То же чувство горечи охватило ее позднее, когда она сидела напротив Розы в тюрьме на Бариимштрассе,— их разделяла решетка, и беседа происходила в присутствии надзирательницы. Разрешение на свидание Клара получила в качестве «кузины» заключенной. Тогда она не знала, что военные власти готовят удар и против нее.

Переговоры, которые Клара Цеткин провела в Голландии, завершились успешно. С английскими и французскими социалистками была достигнута договоренность о проведении конференции в Берне. Правда, Клару все-таки арестовали и голландские власти доставили ее к границе. Удачей было то, что она но попала в руки немецкой полиции. Клара поехала в Штутгарт довольная: хорошая подготовка к международной встрече обещала последней успех. В то же время ее огорчало, что опа не смогла выполнить поручение Карла Либкнехта: лидеры международного социализма, с которыми Цеткин должна была вести переговоры, с ней встретиться не пожелали.