Заставь меня жить

Your Personal Boggart

Мне хочется удариться головой о стол. Вместо этого стискиваю зубы и прижимаю подушечки пальцев к бешено пульсирующим вискам. Благодаря этому жесту я ловлю на себе по-матерински взволнованный взгляд.

– Поттер, вам нехорошо?

– Да, голова болит… - киваю, ухватившись за подвернувшуюся возможность покинуть кабинет.

Она колеблется, то и дело поглядывая на камин. Наконец, она велит мне отправляться в больничное крыло, а мне едва удаётся скрыть своё ликование и не сорваться на бег. Прикрывая за собой дверь, я успеваю услышать голос Минервы, которая вызывает директора через каминную сеть.

От секундной

радости не остаётся и следа, стоит мне продолжить свой сумасшедший марафон.

Частое мелькание факелов, небольшой проём, узкая винтовая лестница, усилившаяся влажность воздуха, густая темнота в неосвещённых углах, гулкое эхо, бесконечные повороты и перекрещивающиеся тоннели, заветная дверь личного кабинета Снейпа. Толкаю её плечом с чувством смертельного страха в душе.

Приглушённый свет из-под низкого потолка, отблески в посеребренных боках канделябров и…пустота.

Его здесь нет.

Кружу по кабинету, как безумный зверь в слишком маленькой клетке. Руки дрожат, будто в лихорадке.

Почти физическая боль прошивает голову насквозь, но это не шрам. Шрам спокоен.

Бессильный стон вырывается сквозь плотно сжатые губы, когда я попадаю в такой же пустующий кабинет зельеварения.

Может, он не успел вернуться?

Загоняю дыхание в ловушку удушья, не щажу сердце и ноги, когда на пределе своих возможностей покидаю замок и бегу далеко вниз до самых ворот, где заканчивается антиаппарационный барьер. Слабая искра надежды на миг озаряет затуманенное сознание, когда я достаю Карту Мародёров, которую всегда держу при себе, но и эта искра тонет в солёном океане реальности, потому что Снейпа нет ни на территории Хогвартса, ни в Хогсмиде.

Дурацкая мысль, как плохо заточенный нож, цепляется острыми засечками за растерянный разум.

Мысль о том, что он может вообще не вернуться.

Мир, который с таким неимоверным трудом смог обрести цвета и эмоции, вновь падает, разбивается о мою голову и осыпается пеплом сгоревших надежд на то, что я смогу научиться жить. Какие-то бестолковые у меня надежды…

Собравшись с силами, отталкиваюсь от железных прутьев и начинаю длинный подъём вверх по главной аллее, но резко останавливаюсь почти на первых шагах. Жуткая злость охватывает меня, причём злость на самого себя. Мерлин Всемогущий, да что я, в самом деле?! Заранее хороню Снейпа! Ведь прошло совсем немного времени. Он же ранен. Наверняка он решил залечить их, потому как аппарация в подобном состоянии невозможна и, более того, опасна.

Он вернется. Он обязательно вернется.

Стоит мне возвратиться в башню, как испуганные друзья не дают мне и шага ступить. Оказывается, они ждали меня в гостиной всё время, что я отсутствовал. Не знаю, что именно им удаётся понять по моему лицу, но когда я внезапно севшим голосом рассказываю о своём видении и том, что раненый Снейп до сих пор не вернулся в Хогвартс…

Гермиона падает в ближайшее кресло, случайно столкнув чернильницу с подлокотника. Рон прижимает ладонь ко рту, Джинни зябко обнимает себя за плечи, а Невилл прислоняется к спинке кресла, в котором замирает Гермиона, в неверии качая головой.

Я тупо наблюдаю за тем, как чернильное пятно медленно расползается по ворсу ковра, прислушиваюсь к собственным чувствам и эмоциям.

– Что ты сейчас сказал?
– голос Гермионы звучит пугающе тихо.

– У меня болит шрам. Я вижу явно то, что явно

не предназначено для моих глаз. Эта змея имеет самое прямое отношение к Волдеморту, а Пожиратели наверняка нашли способ, как оживить его. Только они в чём-то провинились перед ним…

Я слышу себя, словно со стороны, и поражаюсь тому, как спокойно и ровно звучит моя речь. Нехорошее предчувствие, что со мной что-то не так, поселяется в душе, особенно когда я читаю чистейшей страх в лицах друзей. Мерлин, нет, только не это. Если сейчас всё вернётся к тому периоду, когда меня боялись собственные друзья…

Я не вынесу.

Чьё-то прикосновение мягко вытягивает из прострации. Подняв уплывающий взгляд, я смотрю на Джинни и не могу понять, зачем мне надо куда-то идти. Наконец, девушка разочаровывается во всех попытках достучаться до меня и настойчиво тянет на себя, заставляя подняться на ноги. Когда мы вчетвером покидаем башню и начинаем спуск по лестнице, Джинни берёт меня под руку с одной стороны, а Гермиона - с другой. Рон идёт немного впереди и постоянно оборачивается, кивая в знак согласия со словами девушек. Правда, я плохо воспринимаю информацию из-за того, что впервые с того момента, как я попал во власть видения, понимаю природу своих мыслей и чувств.

Тишина. Такая же, как в кабинете Снейпа. Внутри себя я не слышу ровным счётом ничего, кроме гула пугающей тишины. Всё замирает в ожидании либо спасения, либо катастрофы, от которой мне попросту не удастся скрыться.

Мы оказываемся на улице. Я теряю ощущение времени и только по солнечному диску, медленно приближающемуся к водной глади озера, могу понять, как долго мы находимся на свежем воздухе. Девочки догадываются, что сейчас мне бесполезно что-либо говорить, поэтому они просто молчат, устроившись на высоком камне и закутавшись в тёплые мантии. Рон спускается к кромке воды, где снег неумолимо тает, смешивается с грязью и илом, неприятно чавкает под ногами. Осторожно, стараясь не поскользнуться, подхожу к другу. Он выбирает плоские камешки и бросает их в озеро под особым углом. Слегка прищурившись от солнечных лучей, я смотрю на круги, плавно расходящиеся от тех мест, где камешек коснулся поверхности воды.

– Они переживают за тебя, - подаёт голос Рон.
– Особенно Джинни.

Встрепенувшись, как воробей, перевожу взгляд на друга. Он совершенно серьёзен, усыпанный веснушками лоб пересекается двумя неглубокими полосами мимических морщин, а прямой взгляд из-под подсвеченных солнцем светлых ресниц выражает уверенность и настойчивость.

– Друг, ты очень дорог нам. Если плохо тебе, то плохо и нам. Не держи всё в себе, тебе есть, с кем поделиться своими переживаниями.

Я вдыхаю и задерживаю дыхание, оборачиваюсь на девочек, взявшихся за руки. Заметив моё внимание, они улыбаются тепло, но с лёгкой грустью.

Что-то вздрагивает в районе солнечного сплетения, поэтому я спешу отвернуться. Глядя во все глаза на мягко сияющее солнце, долго борюсь с колючим комом в горле и только потом очень тихо произношу простое:

– Спасибо вам.

* * *

Около четырёх часов этого же дня происходит ещё один инцидент. Девочки заканчивают домашнюю работу, Рон долго уговаривает меня на одну шахматную партию, но я отказываюсь, мотивируя это тем, что хочу прогуляться (при этом не обходится без обещания, что я в порядке и вполне могу ходить по замку в одиночестве).