Заставь меня жить
Шрифт:
Едва договорив, он вцепляется в моё плечо и пытается отодвинуть от двери, очевидно, желая сиюминутно привести обещание в исполнение, только я на подобное не согласен.
– Это нечестно!
– возмущённо восклицаю, скидывая ладонь Снейпа со своего плеча и не пропуская его.
– Ты это заслужил, и не смей спорить со мной!
– отвечает он в тон мне, предпринимая новую попытку вытолкнуть меня из комнаты, но я изо всех сил сопротивляюсь, не успевая удивляться собственной силе.
Между нами происходит короткая борьба, но я всё-таки проигрываю гораздо более взрослому и сильному Снейпу, и он в два счёта скручивает мои руки за спиной.
– И что дальше, профессор?
– слова сами собой рождаются на свет, минуя отдел мозга, отсеивающий неуместные высказывания.
– Притащите в мою комнату
Я осознаю смысл сказанного, когда Снейп, не разжимая пальцев на моих запястьях, внезапно замирает. Он глубоко вдыхает, но так ничего и не произносит. Секунды три проходит в тишине, в течение которых я разрываюсь между противоречивыми чувствами, прежде чем Снейп отвечает крайне деловым тоном:
– Для начала тебе необходимо выспаться, - он отпускает меня, и я тут же оборачиваюсь, чтобы увидеть полное отсутствие эмоций на его лице.
Снейп протягивает мне палочку и ставит точку в разговоре:
– Не смею тебя больше задерживать.
Дверь легко закрывается за мной, когда я покидаю профессора и пулей влетаю в собственную комнату. Наколдовав запирающие и звукоизоляционные чары, откладываю палочку на комод, слепо пячусь назад и, как только икры касаются кровати, с размаху падаю на матрац. Он мягко пружинит, я переворачиваюсь на живот и накрываю голову руками, наивно надеясь, что хотя бы этот жест сможет удержать фонтан сумасшедших мыслей. Сдавленный болезненный стон вырывается сквозь сжатые зубы: боль в ранах начинает пульсировать с удвоенной силой, едва я оказываюсь в одиночестве. Дышать становится нечем, что заставляет перевернуться на спину и остановить невидящий взор на бархатном балдахине цвета разбавленного кофе. Пальцы проходятся по ровному ряду стежков, отмечая отсутствие крови, и это успокаивает.
Мы ходим по кругу, чертим дуги, неумолимо сближаясь, но не в силах столкнуться. Как декоративный механизм вечного двигателя, который может работать до бесконечности, но остановится от одного неосторожного прикосновения. Так и мы: каждый раз что-то мешает, а если не мешает, то не хватает смелости или уверенности сделать ещё один шаг. Чаще, конечно, происходит первое: мне с трудом удаётся убедить Снейпа в том, что я - достаточно взрослый человек, способный отвечать за свои поступки, но раз за разом собственноручно создаю условия, противоречащие данному утверждению. Да, я научился больше не подвергать опасности близких людей, но кто мог дать гарантию, что последняя вылазка не повлекла бы за собой жертвы? Что если бы люди из Ордена бросились искать меня и наткнулись на Пожирателей Смерти? Что тогда? Получается, я вообще ничему не научился!
Я - самый настоящий идиот, чей идиотизм, кажется, неизлечим. Снейп больше не воспринимает меня всерьёз, это очевидно и крайне логично: вряд ли тридцатипятилетний мужчина будет серьёзно относиться к семнадцатилетнему подростку, которого кидает из стороны в сторону. Я действительно не осуждаю его за недоверие, гнев и прочие отрицательные эмоции, потому что заслужил их. Хотя есть один очень важный момент, мысли о котором вгоняют в ступор. Можно понять поразительное терпение Снейпа поначалу, когда у него, возможно, ещё была надежда на то, что меня можно спасти. Он раскладывал по полочкам тот или иной проступок, вычленяя главное с единственной целью: чтобы я выучил урок и впредь не наступал на одни и те же грабли. Возможно, кто-то учится с первого раза, но я оказался твердолобым, и Снейп наверняка понимал это. Однако время не стояло на месте, оно летело с неумолимой скоростью, я раз за разом встречался с любимыми граблями, и последствия становились всё хуже и хуже. По логике, Снейп должен был, наконец, отчаяться и оставить все попытки вразумить меня, и это произошло. Он более не скрывает своего разочарования, и я не вправе обижаться, потому что профессор прав: я ни на йоту не ценю всё то, что он делает для меня. Считал, что ценю, но действия говорят обратное, и то, что произошло сегодня ночью, только подтверждает это.
Сейчас, в эту самую секунду я понимаю, что проиграл. Лимит возможных ошибок исчерпан, и Снейп перестанет возиться со мной, как только представится такая возможность. Спинным мозгом чувствую, что тема с ночными «прогулками» не закрыта: он добился своего, услышав правду, а финальную промывку мозгов наверняка отложил до следующего
Возможно, совесть не позволит ему бросить начатое, потому что финал близится, и профессор доведёт дело до конца. Мы должны уничтожить Реддла и наверняка сможем сделать это через три дня. Что стоит Снейпу потерпеть ещё чуть-чуть? Он - человек своего слова и не отступится от намеченной цели. Если всё сложится удачно, я вернусь в Хогвартс, закончу обучение, жизнь повернёт в новом направлении, где не будет необходимости защищать меня каждую секунду. Что сможет заставить его и дальше быть рядом со мной?
Отчаявшись докопаться до истины, я снимаю очки и, скинув кеды, забираюсь под одеяло прямо в одежде. Сразу становится тепло, нос утопает в пышной перьевой подушке, я с удовольствием закрываю глаза и пытаюсь абстрагироваться от всех мыслей, какими бы важными они не казались. Даже боль отступает, формируя благоприятные условия для сна. Снейп прав, мне необходимо выспаться, а потом…
А потом я придумаю, как быть дальше. Пошли к чёрту все предрассудки, последние двенадцать часов были самыми безумными в моей жизни, вряд ли что-то подобное когда-либо повторится, но я, в отличие от прошлых разов, действительно вынес из этого несколько уроков. В том числе и тот, про который никогда не расскажу Снейпу, но который напрямую связан с ним. Барти научил меня не только тому, что не стоит доверять своим врагам, какими бы необычными они не были, но ещё и тому, что нужно быть уверенным в своих желаниях и делать всё возможное для их осуществления. Он научил меня смелости, возможно, граничащей с дерзостью, ведь перед ней рушатся любые, даже самые неприступные преграды. Барти, мой враг, смог найти подход ко мне, наглядно продемонстрировав, что всё возможно. Быть может, я уже опоздал и потратил время впустую, оставив где-то в прошлом свой единственный шанс максимально сблизиться со Снейпом. Совсем скоро всё закончится - для Реддла или для меня - в любом случае, осталось чуть меньше трёх дней, и, возможно, у меня ещё есть последний шанс. Этого мало, чтобы попытаться исправить все свои ошибки, но достаточно, чтобы сделать один смелый шаг, если только Снейп позволит.
Он слишком дорог мне, и я слишком много раз оступался, чтобы и дальше действовать по той же схеме. Я был поразительно, возмутительно слеп! Не понимал, что непослушанием и безрассудством подвергал опасности не только самого себя, друзей и магический мир в целом, но и расшатывал доверие профессора. Раз за разом проявлял чудовищное неуважение к нему и ко всему, что он делал для меня, но понял это только сейчас. Если я сделаю вид, что ничего не произошло, то только сильнее ударю по всему, что нас связывает. Разве так относятся к тем, кто значит столь много? Конечно же, совсем не так. Тех, кто дорог, стараются уберечь от всего плохого. Снейп делал это, а я нет.
Три дня - это так мало для прощения, но достаточно для ожидания и надежды на то, что он позволит быть рядом с собой. Без обещания былой близости, но хотя бы с верой в то, что он сможет смотреть на меня без подчёркнутого безразличия и недоверия. Три дня - это так мало для того, чтобы стать другим человеком, более умным и взрослым. Я едва ли смог сделать это за полгода, но могу принять хотя бы этот урок, возможно, самый важный в моей жизни.
Я хочу, чтобы он хотя бы сейчас увидел, что его труды не прошли даром. Чтобы я прочёл в его глазах хотя бы каплю одобрения. Чтобы всё это: Пророчество, погоня за крестражами, история с Реддлом - чтобы всё закончилось, и Снейпу не пришлось больше разрываться на две части. Чтобы он стал таким, каким я иногда видел его: умиротворённым, а не хмурым и думающим только о проблемах, которые нужно срочно решать. Потому что я уверен - то, каким он бывал в редкие минуты наедине со мной, и есть его истинная сущность. Я просто хочу, чтобы он стал самим собой.