Застава, к бою!
Шрифт:
Оба они: и детдомовец Вася Уткин, и обычный деревенский парень Гена Малюга отличались по-детски простым, совершенно бесхитростным нравом. Оба были прямые как палка. Как говорят, «что в уме, то и на языке».
Потому и сдружились. Потому Малюга так сильно переживал за Васю Уткина.
Не раз, и не два я слышал от него такие вот слова:
— Жалко мне, Сашка, что ты там был, а не я. Что ты того бармалея застрелил, который Ваську ранил. Пусть, я тебе за это и благодарен, да только места себе не нахожу! Если уж буду в
Ну что ж. В этом я Гену понимал. В этом и мне Гена был близок, хотя таким крепким другом, как для Васи, он мне так и не стал.
— Вот я под пулями уже не раз бывал. И не два, — похвалился Алейников, — и что-то обратно под обстрелы мне совсем не хочется. По мне, так нету ничего лучше, чем в рабочей группе горячий шиповник из котелка потягивать да любоваться закатом на Границе!
— Хех… Романтик, блин, — хмыкнул Синицын, вернувшись от боевой машины и услышав «философские» размышления Стаса.
— Радуйся, Стас, — улыбнулся я, — что тебе пока что такого пережить не довелось.
— Какого, такого? — Удивился Алейников.
Я очень пристально глянул на Стаса, да так, что Алейников даже удивился, округлив глаза. Улыбочку, как ветром сдуло с его губ.
— Ты чего это, Сашка? — Приоткрыв рот, пробормотал он.
— Такого, когда близкий человек в беду попал, а ты сделать ничего можешь. Тогда душа свербит так, что места себе не находишь. Вот и Малюга не находит.
— Саша, — посерьезнел Стасик, — ты ж знаешь, что я за каждого из наших душманам буду грызть глотки до последнего, если придется.
— Знаю, — сказал я, — будешь. А если случиться так, что окажешься ты бессилен по каким-то причинам? Если не сможешь прямо тут, прямо сейчас, обидчику «горло перегрызть». Что тогда?
Глаза Стаса сделались грустными и задумчивыми. Он отвел взгляд.
— А тогда ты будешь, как Малюга, — сказал я. — Тогда ты его точно поймешь. И тех, кто под пули идут, тоже поймешь.
Парни, что стояли у кучи мешков, притихли, слушая мои слова. Все они погрустнели и задумались о чем-то своем. И, показалось мне, что Клим Вавилов погрустнел сильнее всех остальных.
— Так, бойцы, чего застыли?! — Заметил нашу заминку Черепанов, — давайте, за работу! У мешков от вашей лени ноги не поотрастают!
Когда далеко в ущелье зазвучвла стрельба, Юсуфза остановил караван.
Лошади его верховых, что шли в голове колонны, заволновались. Имран придержал своего большого вороного жеребца, когда тот стал непокорно топтаться на месте.
— Что это было? — Удивленно спросил второй сын Юсуфзы, стараясь напрячь слух сквозь громкий храп и ржание многочисленных лошадей и крики обеспокоенных мулов и ишаков.
— Нападение, — мрачно проговорил Мухтаар, ехавший по правую руку от отца. — Там идет стрелковый бой!
Юсуфза нахмурился. Он быстро понял, что к чему.
Когда
Второй отряд, который возглавил Наби, отделился от каравана, когда они вошли в скалистое ущелье.
Меры предосторожности были необходимы. Что ни говори, а подразделения сводных отрядов советских пограничников все еще могли охотиться за моджахеддин Захид-Хана. Это не говоря о других бандах, что тоже захотят позариться на добро, которое Юсуфза вез с собой.
— Они напали на конный разъезд! — Крикнул разгорячившийся Имран, повторяя мысли Захид-Хана.
Стрельба нарастала. Захид-Хан обернулся, глянул на своих сыновей, оставшихся при нем.
Имран ехал рядом с ним. Мухтаар и Аббас чуть позади.
— Мы не видели тут шурави, — проговорил задумавшийся Мухтаар, — ни вертолетов, ни самолетов, ни колонн. Ничего такого. Маленький отряд русских не зашел бы так далеко!
Юсуфза нахмурился. Глянул теперь на длинную колонну своих людей. Конные и пешие войны, слуги, что вели ишаков и верблюдов — все волновались, кричали. Кто-то схватился за оружие. Другие вопрошали, чтобы понять, что же происходит. Спрашивали у своего лидера, как им быть.
— Захид-Хан, — поправив очки, к нему обратился Фазир, ехавший на спокойном муле, — мы в ущелье! Нас могут взять врасплох!
— Я говорил тебе, отец, что без связи отправлять разъезд нельзя! — Крикнул Мухтаар, — ты же знал, что у нас в рациях не осталось заряженных батарей!
— Ты ничего не сделаешь, отец?! — Прокричал Юсуфзе Имран, — а что, если мои братья, твои сыновья умирают прямо там! Прямо сейчас!
Юсуфза встретился взглядом с Имраном. В глазах его сына бурлила настоящая ярость.
— Я был прав! Ты стал слишком слабым! — Заявил Имран, — если ты медлишь, я поеду сам!
— Стоять! — Зло крикнул ему Юсуфза, — стоять, Имран!
Имран сделал вид, что уже готов пришпорить коня, но остановил его, натянул поводья. Красивый жеребец своенравно заплясал под ним от этого.
— Готовь людей к обороне, — Юсуфза стянул с плеча автомат, — ждите гонца от меня. Как дождетесь — следуйте приказу.
С этими словами Юсуфза крикнул своим доверенным людям скакать за ним и пришпорил коня.
Отряд из пятнадцати человек, в котором был и Мухтаар, помчались по дну ущелья, усыпанному мелким битым камнем.
Они шли галопом несколько минут. Все это время впереди звучали выстрелы. Потом появились первые следы перестрелки.
На дне ущелья, среди камней, лежали убитая лошадь и несколько мертвых моджахеддин из отряда Аллах-Дада.
Юсуфза осмотрел их, не слезая с коня. Мухтаар же спрыгнул на ходу, подбежал к трупам и опустился рядом с ними.
— Застрелены! Их расстреляли в упор!