Застава, к бою!
Шрифт:
Захид-Хан нахмурил густые черные брови. Злым, внимательным взглядом повел по вершинам скал.
— Всем держать ухо востро, — сказал он, — враг может быть неподалеку.
— Что будем делать? — Поднялся Мухтаар.
— Малек! — Крикнул Юсуфза одному из своих.
Моджахед, ехавшей на небольшой белой в яблоках лошади подступил к нему с правого крупа.
— Езжай к колонне. Скажи, чтобы Имран выводил их из ущелья.
— Как прикажешь, — кивнул воин, — а ты, господин?
— Я найду моих сыновей. Ну! Скачи!
Малек
Отряд поехал дальше. Очень скоро наткнулись на Наби и троих его людей. К счастью, живых.
Те выглядели потрепанными. Один из моджахедов ощупывал окровавленное лицо. Его арафатка тоже пропиталась кровью.
— Отец! — Наби, пришпорил коня, и его люди последовали за ним.
Четверо всадников быстро приблизились.
— Спецназ шурави! Мы попали в засаду! — Крикнул он.
— Где твой брат? Ты его видел? — Грозно спросил Юсуфза.
— Они, и часть моих людей попали в окружение! Я помчался назад, чтобы предупредить!
— Где?!
— Дальше, на том конце ущелья! Но… — Наби помрачнел, — больше не стреляют. Кажется, бой кончился.
Не проронив ни слова Юсуфза бросился в галоп. Остальные помчались за ним вслед.
Там, где ущелье переходило в широкие тропы, что вели выше в горы, Юсуфза нашел остальных воинов из разъездов.
Больше десятка мертвых людей и коней лежали на широкой дороге, что тянулась по дну ущелья. Они просто валялись тут и там: кое-где сгрудившись в кучи, а кое-где по-одному, по два.
— Аллах, спаси и сохрани, — ошарашенно проговорил Наби. — Они все погибли!
— Где? Где ты видел шурави? — Судорожно перебирая удела, бросил ему Юсуфза.
— Всюду! Они появились из-за скал! Открыли огонь с возвышенностей!
— Шурави так по горам не ходят, — с сомнением сказал Мухтаар.
— Глупец! На нас могут напасть в любую секунду! — Закричал на него Наби.
Братья принялись браниться, пока молчавший и смотревший на тела погибших Захид-Хан не крикнул:
— Молчать!
Перебранка тут же прекратилась. Братья уставились на отца.
— Где Аллах-Дад?.. — Медленно проговорил Юсуфза.
— Вон! Вон его мертвый конь, отец! Его сразила пуля шурави! — Поторопился ответить Наби и указал на павшего могучего жеребца, под брюхом которого лежало мертвое тело.
— Всем быть начеку, — приказал Захид-Хан ледяным тоном и спешился.
— Отец! — Крикнул Мухтаар и тоже слез с коня.
Юсуфза медленно пошел к мертвым телам, чтобы отыскать среди них Аллах-Дада. «Если мой сын пал, — думал он, — я должен забрать его, чтобы похоронить, как праведного моджахеда».
Переступая кучно лежащие трупы людей, он повел по всем погибшим взглядом.
— Отец! Здесь что-то не так! — Догнал его Мухтаар, — Шурави так по горам не ходят! Они не знают этих мест!
— Возвращайся
— Но отец!
— Я сказал, — обернувшись, зло крикнул ему Захид-Хан, — возвращайся! Кто бы не был повинен в смерти моего сына, он за это ответит!
И потом добавил едва слышно:
— Но сейчас я должен позаботиться о тех, кто отдал души Аллаху.
Мухтаар застыл на месте в нерешительности. Захид-Хан подошел к коню Аллах-Дада. Опустился у человеческого тела, лежавшего под ним.
— Аллах-Дад… Мой первенец… — протянул Юсуфза.
— Отец?.. — Мухтаар прошел за отцом, ослушавшись его приказа. Встал за его плечом.
— Мой первенец… — Захид-Хан поднял полный боли и скорби взгляд на Мухтаара. — Мой наследник… Да примет твою душу Аллах…
Мухтаар видел могучее тело Аллах-Дада лежавшее на животе. На его одежде на спине красовались несколько грязно-красных отметин от кровоточивших ран. Казалось, кто-то выпустил в спину Аллах-Дада целую очередь.
— Мой сын… Мой наследник, — хрипло повторил Захид-Хан и потянулся к нему.
Аккуратно даже нежно взял за плечо погрубевшей рукой. Забормотав молитву полушепотом, он попытался перевернуть погибшего сына на спину, чтобы посмотреть ему в лицо.
Когда ухо Мухтаара уловило знакомый хлопок капсюля-воспламенителя гранаты, было уже поздно.
Захид-Хан не успел ничего сказать.
Как только мертвый Аллах-Дад оказался лицом к солнцу, Мухтаар увидел связку гранат у него на груди.
— Отец! — Только и смог крикнуть он, протягивая Захид-Хану руку.
Спустя мгновение эхо взрыва прокатилось по всему ущелью.
— Саш?
— М-м-м?
Клим подошел ко мне после ужина. Сегодня меня ждал ночной наряд, а потому нужно было еще кое-что сделать в питомнике.
По пути туда меня Вавилов и перехватил.
На заставе работала светомаскировка. Фонари, которыми обычно освещали двор, выключили. Сумерки все загустевали, медленно сменяясь привычной пограничной теменью.
— Да я тут… Сказать кое-что тебе хотел, — замялся Клим.
Вавилов выглядел каким-то обеспокоенным. Даже нервным. Он мялся на месте, вздыхал. Движения его были суетливыми и дергаными.
— Что? — Глянул я на него вопросительно.
Клим в очередной раз вздохнул.
— Я уже несколько дней сам не свой хожу. Не знаю, что мне делать. Думал, что если не замечать, само собой, пройдет. А вот не проходит.
— Говори уже яснее, чего тебе не так? — Я сложил руки на груди.
— Короче, я помню, что ты сегодня сказал. Ну, когда мы мешками капонир укрепляли. Сказал о том, что душа бывает не на месте, если хочешь близкому человеку помочь, а не можешь, — Клим опустил глаза. Добавил: — Или не если знаешь, не поздно ли оказывать ему помощь.