Застава, к бою!
Шрифт:
Еще из прошлой жизни я знал об итальянках.
Духи использовали их, чтобы останавливать колонны снабжения советских войск. Особенная итальянка работала так, что взрывалась не под первой машиной, что на нее наезжала, а пот третьей, десятой, или как повезет.
Все потому, что сначала из-за «специального заводского брака», а потом и при помощи кустарных переделок самих духов, мина приобретала свойство «накачиваться» перед взрывом. Поэтому рвалась она обычно внезапно, в середине колонны. Сказать,
Вот такая «накачивающаяся» мина попалась, по всей видимости, и нам. Ведь если бы было иначе, мы с Вовой уже оказались бы на том свете. Вопрос только вот в чем: сколько ей осталось до того самого критического момента, когда сработает детонатор?
— Селихов?! — Раздраженным полушепотом позвал меня Паулускус и даже хлопнул по плечу.
— Тихо… — Шепнул ему я.
Все потому, что звук хрустящих по мелким камешкам тропы шагов нарастал. А потом, внезапно, зазвучала… русская речь.
— Приветствую, как вы добрались? — Заговорил очень знакомый прокуренный, а оттого хрипловатый голос.
— С трудом, — признался другой мужчина, с высоковатым добродушным, но обеспокоенным голосом.
— Главное, что добрались.
— Вот, значит, как, — улыбнулся я, узнав одного из говорящих.
Хриплый голос принадлежал Шарипову.
А потом я услышал то, что полностью убедило меня в правильности хода моих мыслей.
— Как ты, девочка? Как себя чувствуешь? — Спросил у кого-то особист.
— Нормально. Третий сорт не брак, — ответила Амина уставшим голосом.
— Что за черт? Че происходит? — Непонимающе зашептал Вова Паулускус.
«Таран об этом ничего не знал, — промелькнуло у меня в голове, — особисты нас не предупреждали, что собираются вытащить девчонку из лап душманов. Но почему?»
В темноте я, наконец, увидел ноги говоривших людей: яловые сапоги Шарипова, рваные мокрые кеды «два мяча» Амины, и столь же мокрые овечьи сапоги из мягкой кожи третьего говорившего, человека, который явно был из духов.
Амина со своим покровителем застыли на месте, Шарипов в сопровождении еще кого-то, должно быть, Рюмшина, пошел к ним.
В следующее мгновение я понял, что особист может вот-вот наступить на мину. Бог знает сколько их тут разбросано?
— Стой! — Крикнул я из своего укрытия.
— Еб твою! — Аж подпрыгнул Шарипов от неожиданности.
Я тем временем выбрался из-под Волчьего камня. За мной последовал и Паулускус.
Ошарашенные особисты, Амина и ее спутник — полноватый мужчина в очках, уставились на нас двоих.
Их удивление переросло в настоящее изумление, когда сопка за их спинами тут же «обросла» прячущимися там пограничниками.
— Селихов? — Удивился Шарипов, — чего ты здесь делаешь? Что здесь делает наряд с Шамабада?! У вас там
— Я бы мог задать вам такой же вопрос, — сказал я, — но это подождет. Не смейте подходить ко мне ближе.
— Что это значит, товарищ Селихов?! — Резковато спросил Рюмшин, озираясь на Черепанова и остальных, спускавшихся с холма к нам погранцов.
— Товарищ прапорщик! — Проигнорировал я Рюмшина, — не подходите! Тут мины!
Сообразительный Черепанов тут же замер. Остальные погранцы инстинктивно остановились за его спиной.
— Какие мины? — Холодно спросил Шарипов.
Я ему не ответил. Опустился на колено, стал прямо руками аккуратно разрывать углубление в тропе, куда загнал ногу Паулускус.
Нормального грунта тут не было, и душманы, видимо, решили не рисковать тем, чтобы маскировать мину камнями. Вдруг рванет? Понадеялись на темноту и просто чуть припорошили ее песком.
— Вова, посвети-ка, — бросил я Паулускусу.
Тот тут же зажег следовой фонарь. И выматерился.
Все увидели в ямке круглую мину в пластиковом, ребристом корпусе зеленого цвета.
— Итальянка, — сказал я, — ее просто так не взорвать, не удалить. На близкую детонацию взрывчатки она не реагирует. Система хитрая.
Я глянул на старшего сержанта Вову Паулускуса. Добавил:
— Она не рванула сразу, потому что не «накачалась». Но это не значит, что она не опасна.
Паулускус почему-то посмотрел на меня остервенелыми глазами. На миг лицо его сделалось каким-то безумным. Каким-то ошарашенным.
Прямо на глазах у всех, старший сержант поплевал через плечо, а потом, сняв пограничную панаму, постукал себя по темечку.
— Здесь могут быть еще, — проговорил Черепанов мрачно и глянул на нас с настороженностью во взгляде.
Окружающие немедленно напряглись. Шарипов засопел, осматривая тропу под фонарем старшего сержанта Паулускуса.
— Могут. Избегайте неровностей тропы, — сказал я, — мины принесли сюда духи, которых наши уничтожили вечером. Их было двое. Не думаю, что они могли взять с собой много взрывчатки.
— С десяток могли, — задумчиво проговорил прапорщик Черепанов и попятился. Остальные погранцы тоже шагнули назад.
Черепанов засуетился, приложил к уху гарнитуру своей радиостанции.
— Попробую вызвать Шамабад. Пусть кого-нибудь пришлют.
— Не стоит, — возразил я. — У них самих там проблемы. Пусть обороняют заставу.
— Но все вокруг может быть заминировано, — покачал головой Черепанов.
— Саперов мы не дождемся, — сказал я, — сейчас просто не до нас. Отправлять к нам подмогу тоже плохая идея. На заставе будет меньше людей. А если сюда нагрянут духи? Сколько мы продержимся? Уж точно, первыми погибнут те из нас, кто стоит сейчас на тропе.