Застава, к бою!
Шрифт:
Таран перевел внимательный взгляд своих маленьких, но живых глаз с меня на Вавилова.
— О чем говорит младший сержант Селихов, Клим? Что ты должен мне рассказать?
— Не бойся, Клим, — сказал я, — ты еще не сделал ничего, что можно было бы расценить, как предательство.
— Предательство? — Таран от изумления поднял Брови.
Мои слова подействовали на Клима как раз так, как я и хотел. Он не стал отпираться, не стал умалчивать. Он попытался оправдаться перед шефом. Дать ему понять, что ни о каком предательстве тут речи не идет.
Тогда
Рассказал о том, что от него требовали осуществить диверсию на заставе, а потом оставить свой пост. Только тогда духи отпустили бы его отца и Амину. В противном случае их ждала бы смерть.
— Они хотели, — начал Клим, — что бы я вывел из строя управляющий блок системы, — продолжал он. — А затем поджёг комнату связи и сигнализации. Только в таком случае папа и Амина остались бы в живых.
— Ты согласился? — Нахмурился Таран.
— Моего согласия никто не спрашивал, товарищ старший лейтенант. Просто поставили перед фактом: сделаю, они будут жить. А если нет — умрут.
Выговорившись, Клим поник. Опустил голову и плечи. Казалось, рассказав все, он просто иссяк, как иссякает солдатская фляга.
— Я знаю, что мой отец предпочел бы умереть, чем если бы его сын стал предателем… Товарищ старший лейтенант? Что теперь со мной будет? — Он посмотрел на Тарана. — Вы доложите обо всей моей беде в отряд?
Таран молчал. Он задумчиво сузил глаза, вглядываясь в никуда. Начальник заставы размышлял.
— Когда они попросили тебя совершить диверсию? — Спросил я.
Клим обернулся. Слабым, хрипловатым голосом ответил:
— Тот душман, что плохо говорил на русском… Он сказал, что я узнаю, когда придет время. А до этого должен держать язык за зубами.
Клим выдохнул. С трудом сглотнул неприятный ком в горле и продолжил:
— Он сказал: если Шамабад не будет гореть в назначенный срок, мой отец и Амина умрут.
— Слова Клима подтверждают мои догадки, товарищ старший лейтенант, — начал я.
— Догадки? — Удивился Таран.
— На Шамабад готовится нападение. Скорее всего, чисто с политическими целями. Духам нужно показать, что они способны биться с нами на равных.
Не ответив, Таран задумчиво опустил взгляд.
— Раньше у нас были только косвенные факты, подтверждающие это, — продолжал я, — была записка, попытки переноса оружия на наш берег и душманье в кишлаке Комар. Но прямо сейчас, в нашей бане сидит человек, который может дать самый прямой ответ на вопрос: готовится ли нападение на Шамабад или нет.
— Значит, Саша, говоришь, это один из сыновей Юсуфзы? — Спросил Таран.
— Он назвался Мухтааром, — покивал я.
— Ну тогда тут все предельно просто, — пожал плечами шеф, — особый отдел выбьет из него все, что тот знает, а потом наши попытаются обменять
Кажется, от слов шефа Клим как-то просветлел. Однако в следующее мгновение взгляд его снова сделался каким-то грустным.
— А что будет со мной? — Спросил он.
Мы с Тараном переглянулись.
— Расскажешь все как есть, — сказал шеф, — будешь настаивать на том, что отказался от предложения душманов. Я смогу это подтвердить. Доказательствами будет также то обстоятельство, что ты доложил обо всем мне сам. Без чужого давления. Ничего плохого ты не совершил, Клим. Возможно, отсидишь на гауптвахте несколько суток. Ну и получишь перевод.
— Перевод? — Удивился Вавилов.
— Да. На другой участок. Где поспокойнее, — кивнул Таран. — Я бы даже скажу тебе, что, пожалуй, буду инициатором такого шага. Сам напишу на тебя рапорт. Однако пока это все только вилами по воде.
Внезапно Клим перепугался. Расширил глаза от страха и быстро затараторил:
— Нет, так делать нельзя. Мне нельзя покидать Шамабад!
— Почему? — Спросил я строго.
Клим обернулся, глянул на меня.
— Почему? — Задал такой же вопрос и Таран.
— Потому… Потому что, духи сказали, что каждые три дня я должен оставлять им послание о том, что все идет по плану. Оставлять их надлежало в одном из уловленных мест.
— Если его переведут с заставы, заложников могут казнит, — сказал Таран.
— Могли бы казнить, если бы не одно но, — я улыбнулся.
И Таран, и Вавилов оба уставились на меня.
— У нас есть сын Юсуфзы. И теперь они не решатся трогать пленных. Кстати, мой второй вопрос касается именно Мухтаара.
Все в кабинете замолчали. Таран уставился на меня. Клим просто смотрел перед собой.
— Товарищ старший лейтенант, — позвал я.
— Какой вопрос у тебя о пленном душмане? — Спросил Таран.
Еще когда я конвоировал Мухтаара, находящегося в полубессознательном состоянии, на Шамабад, мне в голову пришла одна интересная идея. Вернее, даже, в захваченном отпрыске Юсуфзы, который находится вот тут, у нас в руках, прямо на Шамабаде, я увидел возможность. Возможность, попытаться сделать так, чтобы нападения на заставу и вовсе не было. Однако для этого нужно было…
— Товарищ старший лейтенант, — начал я, — разрешите поговорить с пленным, пока не прибыли офицеры особого отдела.
Глава 3
— Парни рассказывали, ты там один оказался, — сказал Малюга, стоящий конвоем у зданьица бани.
Второй пограничник-стрелок в звании ефрейтора, звали которого Владиком, поплевал на бычок сигареты. Кинул окурок себе под сапоги и, вдобавок, растоптал.
— Что, и правда рассказывали? — Ухмыльнулся я.
— Ну, мне тоже, — добавил Владик. — Витя Мартын говорил, когда они сцепились с духами у Красных камней, решили, что будут там до ишачей пасхи сидеть. Ждать подмоги. Ничего ж не видать. Темень.