Застава, к бою!

Март Артём

— От тебя требовали совершить диверсию взамен на то, что ее и твоего отца оставят в живых? — Мрачно спросил Шарипов.

— Так точно, — на выдохе ответил Клим.

— Товарищ старший лейтенант, — сказал я, — разрешите обратиться к товарищу капитану Шарипову.

Таран кивнул:

— Разрешаю.

— Если ты, Селихов, хочешь спросить о том, кто же такая эта девушка, то я не могу ответить тебе прямо, — опередил мой вопрос Шарипов. — Однако она замешана в том деле, которое мы с тобой, Нарывом и товарищем старшим

лейтенантом не так давно обсуждали.

— Она явно непростой гражданский человек, — невозмутимо сказал я, покачав головой, — и сейчас мне этого достаточно.

— В общем и целом, — Вздохнул Шарипов, когда мы покончили с разговорами, — хочу тебе сказать, Саша, что ход мыслей у тебя на удивление правильный.

— Что удивительно, — немного скрипуче проговорил Рюмшин, перебив Хакима.

Особист холодно посмотрел на Рюмшина.

Я вздохнул.

— Товарищ капитан, неужели вы все еще в обиде на меня за то, что я обвел вас вокруг пальца? Ну тогда, с собакой.

— Еще чего, — зло хмыкнул Рюмшин, — больно много чести обижаться на солдата.

— А чего же вы тогда исходите желчью? — Пожал я плечами.

— Селихов. Это лишнее, — без энтузиазма и скорее ради приличия, пожурил меня Таран.

— Тогда при всем уважении, — продолжил я, — попридержите свои глупые комментарии при себе. Они не к месту.

— Как разговариваете со старшим по званию, Селихов?! — Возмущенно подпрыгнул Рюмшин.

— Валя, сядь, — бесстрастно сказал ему Шарипов.

— Да ты посмотри, как он со мной разговаривает! Зазнался совсем со своими медальками! Про всякую субординацию позабыл!

— Я правильно понимаю, что «медальками» вы обозвали, например, медаль «За Отвагу»? — Холодно проговорил я. — скажите, никто из ваших родственников такой «медальки», случаем, не носит? Скажем, ваш отец? Их заслуги вы тоже решили принизить?

С каждым моим словом тон мой становился все более холодным и колким, словно битое стекло.

— Ты зазнаешься, боец… — Очень мрачно и даже зловеще протянул Рюмшин. — Я…

Договорить он не успел. Шарипов встал и перебил его.

— Валентин, выйдем на пару слов.

Рюмшин даже вздрогнул от внезапных слов капитана Шарипова. Немного удивленно уставился на него снизу вверх.

— Ну давай выйдем.

— Прошу нас извинить, — вежливо сказал капитан Шарипов шефу и особисты вышли.

Не было их несколько минут.

— Думаешь, ты правильно сделал, что все им рассказал? — Шепнул мне Алим, все еще стоявший рядом. — А вдруг они станут искать в действиях Клима преступный умысел?

— Они и так все узнали бы от Мухтаара. Лучше рассказать самим. Это вызовет у них больше доверия. Раз уж нам нечего скрывать, значит, злого умысла не было с самого начала.

— Если надо, пусть меня задержат и судят, — внезапно вклинился Клим, опустивший остекленевший взгляд к полу, — если я виноват…

Пусть сажают в тюрьму.

Мы с Тараном переглянулись.

Я положил Вавилову руку на плечо:

— Не дрейфь, Клим. И твой отец, и Амина, в конце концов, будут в безопасности.

— Откуда ты знаешь? — Недоверчиво и с какой-то горечью в голосе спросил Клим.

— Я тебе обещаю.

В этот момент в канцелярию вернулся особист Шарипов. Он пришел один.

Видя это, я глянул в окно, ведущее во двор заставы. Увидел злого, как голодный пес, Рюмшина, торопливо шедшего куда-то в сторону бани.

— Капитан Рюмшин займется другими, не менее важными делами, — прочистив горло, сказал Шарипов. — На чем мы остановились? Ах да.

Особист глянул на меня холодным и безэмоциональным взглядом.

— Хочу сказать, Саша, что считаю ход твоих мыслей верным. Поделюсь твоими соображениями с начальством. Конечно, преподнести их мне придется, как свои. Мухтаар — действительно шанс вернуть старшего прапорщика Вавилова из плена. Твои догадки, относительно нападения на Шамабад мы проверим. Если они окажутся верны — я сделаю все, чтобы в отряде приняли меры.

Шарипов помолчал, обвел всех присутствующих в канцелярии суровым взглядом. Продолжил:

— Было бы очень неплохо, если сведения, которые ты, Саша, выяснил у Мухтаара, окажутся правдой. Если в банде Юсуфзы и правда раскол.

Особист вздохнул.

— Ладно. Служба не ждет. Всем спасибо и доброй ночи. Мне пора.

С этими словами он было пошел на выход, но вдруг остановился по мою левую руку. Шепнул:

— Разреши тебя на пару слов, Саша. Выйдем на улицу.

Когда мы покинули здание заставы, Шарипов направился к бане. По дороге закурил. Я шел рядом.

— Саша, — вздохнул особист, — у меня к тебе вот какой вопрос: я правильно тебя понимаю, что сын Юсуфзы упоминал имя какого-то американца?

— Да.

— Как он его назвал?

— Стон. Хотя, я полагаю, правильно будет «Стоун».

Шарипов остановился, покивал.

— Вот значит как. Очень интересно. Спасибо. С каждым твоим словом, у меня к Мухтаару появляется все больше и больше вопросов.

— А у меня есть вопрос к вам, — сказал я.

— Задавай, Саша, — Шарипов пожал широкими, но немного покатыми плечами.

— Кто такая эта Амина? — Спросил я. — И, если уж она так важна, знают ли духи о ее важности? Как вы думаете?

— Это уже целых три вопроса, — Шарипов показал в улыбке золотую коронку на зубах.

— И я бы был благодарен, если бы вы ответили на все.

— На все не могу, Саша, — вздохнул особист.

Потом он бросил свой взгляд к бане.

Караул стоял на своем месте. Дверь в предбанник распахнули настежь. Видимо, внутри хозяйничал Рюмшин.

— Но кое-что, все же расскажу, — докончил Шарипов, заглядывая мне в глаза.