Застава, к бою!
Шрифт:
Шарипов привык радоваться мелочам. Он радовался даже тому, что окружающие его солдаты и офицеры просто не вредят. Вполне удовлетворялся хотя бы этим обстоятельством. В Селихове же он видел определенную надежду.
До сегодняшней ночи он был убежден — Селихов далеко пойдет. Принесет много пользы.
«А пользы ли?» — Сомневался теперь особист.
— Товарищ капитан?
Из раздумий Шарипова вырвал голос девочки Амины, что вдруг оказалась с ним рядом. Почти все это время она шла в середине их немного растянувшейся
Не ответив ей, Шарипов только глянул на Амину. Глянул беззлобно, очень теплым и доброжелательным взглядом.
Девушка выглядела уставшей и немного напуганной. Но еще больше — обеспокоенной.
— Можно у вас кое-что спросить? — Проговорила она тихо.
— Можно.
— Я рассказывала вам о моем отце. Очень рада, что вы и без меня о нем знаете.
Шарипов молча покивал.
— Знаете… Я очень боюсь… — Девушка недоговорила. Осеклась.
— Что с ним что-нибудь случиться? — Предвосхитил ее вопрос Шарипов, — я читал о нем. Он тертый калач. Продержится.
— Значит, вы поможете переправить его в Союз? Можете спасти?
Шарипов, сохранив теплоту своего взгляда, несколько мгновений помолчал, не зная, солгать ей или сказать правду. Когда открыл было рот, услышал:
— Э! Эй!
Они с Аминой почти одновременно обернулись. Обернулся и Фазир, что словно квочка, не отходил от девушки далеко и топал почти за ней по пятам.
Кричал Рюмшин. А все потому, что он увидел, как за ними, вдали следует трактор «Белорус». Синяя коробочка маячила где-то далеко-далеко и казалась с такого расстояния совсем игрушечной.
Рюмшин свистнул. Замахал руками.
— Эй! Э-э-э-э-й!
Потом обернулся к остальным, сказал:
— Он недалеко! Ну ему навстречу! О! Видать, дальше пешими идти не придется!
К концу пограных суток мы так почти ни разу не присели. Застава мангруппы, что прибыла к нам на подмогу, выставила заслон на участке, где был совершен прорыв, а также нескольких соседних участках.
Часам к десяти утра подошла подмога с соседних застав. Эти ребята и сами были недавно из боя, но без устали бросились исполнять свой долг и на Шамабаде.
Пуганьков вместе с майором Гринем, помогавшим ему организовать работу заставы, выпустили на участки несколько поисковых групп. В одной из них, до самой темноты, находился и я.
Только к семи часам вечера вернулись мы на заставу, не обнаружив признаков нарушителей Границы.
Работа кипела. Из отряда к нам вскоре должны были направить системщиков, чтобы помочь Бричкину наладить работу сигнализации.
В бою враг не только оборвал нити заграждения. Под минометным обстрелом и гранатами, а также гусеницами танков Жукова, пострадали столбы системы. Теперь они требовали замены.
— А ты чего отказался-то в мангруппу идти? — Спросил Алейников, когда мы с ним сидели
— А что? — Я ухмыльнулся и поудобнее устроился на краю окопа, — по-твоему, надо было соглашаться?
У сырых от дождя окопах было людно. Тут и там сидели бойцы. Большинство сейчас отдыхало. На дне опорника до сих пор стояла вода, и погранцы не спешили спускаться в окопы, чтобы не намочить ног. Они ходили вокруг, кто-то сидел на краю, свесив ноги. Кто-то в ДЗОТе или старом ДОТе, где у нас хранился боезапас.
— Ну да, — Алейников отправил в рот полную ложку холодной тушенки, закусил лепешкой, — я думаю, там бы тебе было сподручней, чем тут, на заставе киснуть.
— Киснуть? — Хмыкнул я, — духи нам закиснуть не позволят.
— Это сегодня. А потом снова рутина, все дела. Мне кажется, тебе за речкой интереснее будет.
— Стас, — улыбнулся я беззлобно, — интересно, не интересно… Если дело касается службы, тут такие понятия неприменимы.
— Ну не знаю, — пожал плечами Стасик, — я б, наверное, в стройбате каком-нибудь скис с концами. Хотя и тут вою, время от времени. А в строительных войсках и подавно завыл бы.
— Если уж ты воешь, чего решил на сверхсрочку? — Хитровато зыркнул я не него.
— А вот решил! — Стас даже приосанился, сидя рядом со мной, и вдобавок выпятил грудь, — Но даже так, святого моего права жаловаться на жизнь у меня никто не отымет!
— Дорогие! Чаек! Чаек горячий! — Послышался звонкий голос поварёнка Гии.
Он еще с одним бойцом тащили большую кастрюлю.
— Давай, дорогие! Сейчас чайку вам налью, быстро просохните!
Третий боец шел за ними и нес таз, полный кружек.
— О, горяченькое! — Встал Алейников, — вот это дело!
Я было хотел тоже встать, но Стас меня остановил.
— Ты сиди-сиди. Я тебе тоже принесу! — Сказал Стас.
Быстро, в три ложки, он доел свои консервы, умудрился сунуть в рот оставшийся кусочек колбасы и помчался к Гие, к которому уже принялись стягиваться все бойцы, кто был в опорнике.
Я хмыкнул, провожая Алейникова взглядом. Принялся доедать свой ужин.
Когда боковым зрением увидел, как что-то мелькнуло слева, у старого ДОТа, то сделался чутким, словно сторожевой пес.
Уже давно стемнело, и я заметил, как какая-то странная тень и правда маячила за бетонным сооружением. Маячила она как-то скрытно, словно бы хотела спрятаться. Это меня насторожило.
Я отложил почти пустую банку. Взял свой автомат и медленно, очень тихо направился к ДОТу.
Когда подошел ближе, окончательно убедился в том, что за ним прятался человек. Я пошел обходить ДОТ, стараясь не обнаружить свое присутствие и тщательно выбирая место, куда наступить.
Когда резко заглянул за его стену. Клим Вавилов вздрогнул.