Застывший Бог
Шрифт:
Кровь все равно должна была пролиться, – или щенка, или труса.
И третьего не было дано.
Передо мной стоял дед, и его сосед – Жрец уже был готов подать знак, – раз не щенка, то труса... И дед напрягся, и я – Мишка, хотел увидеть, дед будет смотреть как меня возьмут или все же впишется за меня? Хоть я и предал его своей слабостью... Я хотел крикнуть деду, чтоб он не вписывался, но не я управлял своим телом.
Жрец начал поднимать руку, чтобы подать сигнал.
– Во имя черного Перуна, – тайна должна остаться тайной...
И тогда я заговорил.
– ТЫ. – Тяжело сказали мои губы, и поднялась моя рука, и перст
– РАЗВЕ Я КОГДА ПРЕДАВАЛ ДОВЕРИВШЕГОСЯ МНЕ? – Голос мой гудел как набат грома в мрачном небе. – РАЗВЕ Я ОТКАЗЫВАЛ СЛАБОМУ В ЗАЩИТЕ, БУДЬ ТО ЧЕЛОВЕК ИЛИ ПЕС? – Рука направленная на жреца дрожала, в пальцах появилось странное колотье и мне казалось, что еще чуть-чуть и с кончиков их сорвутся настоящие молнии. – РАЗВЕ Я УЧИЛ МОИХ ВОИНОВ РЕЗАТЬ БЕЗЗАЩИТНЫХ МНЕ НА ПОЗОР?! Я УЧИЛ ИХ ДОБЫВАТЬ ГОЛОВЫ В ПОЕДИНКАХ! – Между моих пальцев засверкали быстрые синие искры, и жрец с расширенными глазами отступил от меня шаг, второй. – Я СЛОМАЮ ТЕБЯ КАК СТАРУЮ ВЕТВЬ!..
Жрец отступил еще на шаг, сбоку раздался звук, – я повернул голову на него, – кто-то из воинов-танцоров неловко выпустил из рук автомат, и тот стукнувшись о броню повис на ремне. И я, тут же почувствовал, что другой во мне тут же забыл о исчезнувшем из взгляда жреце, потому что... память его была как туман, а существование его было бесконечным сном... Он забыл о жреце. Но зато он увидел воинов.
– ПОЧЕМУ ПРЕКРАТИЛИ ПЛЯСАТЬ? – Загудело уходя от меня в небеса. – ЛЮБА МНЕ ЗВОННИЦА БРОНЕЙ, ГРОХОТ ОРУЖИЯ МИЛ! ВОИНСКОЙ ПЛЯСКОЙ ПОРАДУЙТЕ ДЕТИ ОТЦА! – я повелительно взмахнул рукой – НУ ЖЕ, ПЛЯШИТЕ!
Не знаю, что в моем – не моем голосе заставило их повиноваться. Может то, что они уже были в трансе. Иначе почему они снова начали плясать?
ПЛЯШИТЕ!
Повторил я, и воины вновь пошли по кругу, похлопывая по оружию и броне, издавая ритмичные выдохи и вскрики.
ПЛЯШИТЕ! ПЛЯШИТЕ ДЕТИ! ПОРАДУЙТЕ ПЛЯСКОЙ ОТЦА!
Несутся воины по кругу. Звенит сталь, уносятся к небу крики. Все быстрее их темп, все сильнее шаги, все громче крики. Удаль поет гимн бою, сила показывает себя танцем. Воины воют мне славу, танцем отдают уваженье и память. Да! Так! Радостно мне! Пляшите дети. Пляшите! Забытая радость играет во мне!
ПЛЯшите... – В последний раз повторил я, и... вдруг почувствовал, что на полуслове сила исчезла из голоса, и я остался один. Опустошенный, усталый, обессиленный. Воины сбились с шага и остановились. Над поляной воцарилось долгое молчание. Люди стояли переглядываясь, и каждому было страшно нарушить тишину. Даже те – шестеро главных в стороне – застыли.
– Что?.. Что это было? – Наконец выдохнул один из шести. Тот самый с бритой налысо головой. Не сам ли батька Держислав, дал голос? Никто не ответил. Вопрос повис в пустоте.
Но вот к шестерым повернулся мой дед.
– Знак! – Торжественно и убежденно сказал он. – Сам отец сейчас говорил с нами через уста мальчишки! – Вы видели.
– Нет, – мотнул головой Держислав. – Такого никогда не было.
– На твоей памяти не было, – Уточнил дед. – Но это бывало в седую старину. И вот, случилось вновь. Отец заговорил!
– Не нагоняй, Глеб, – отстранился
– Малец говорил не от себя. – Возвысил голос дед.
– Он приказал воинам танцевать пляску мечей, – и они послушались. Понимаешь, Держата? – Послушались. И... ты видел его руки. Ты видел разряды. Не говори что ты не заметил. Вы все видели. – Дед обвел взглядом шестерых, и остановился взглядом на старом остроносом деде, с длинными серебристыми усами и такой же длинны чубом. Добромир, – ты главный жрец. Скажи свое слово, – ты видел!
– Да! – Кивнул старик Добромир. – То есть нет... – Глаза старика забегали. – Не знаю. Я видел, но... Это небывалое. Я только читал о таком в старых книгах. – Он растерянно развел руками. – Сотни лет Всеотец не говорил с нами вот так, напрямую. И так связно... Мальчик не пил сому. Он сам... Сам поймал волю отца.
– Он чистая кровь! – Рявкнул дед. Он варяг по роду и крови!
– Но он провалил испытание. – Вмешался еще один из шести, с узким лицом узким будто топор.
– Наше испытание. – Тряхнул головой дед. – Испытание от людей. Ты слышал что сказал Перун. Перуну не любо.
– Нашим традиции освещены годами! – Гневно сказал узколицый. – Они уходят к седой древности, и...
– Насколько седой? – Переспросил дед. – А что было до неё? До древности этой седой? Годы бегут. Старшие передают заветы младшим, и младшие понимают их... – как умеют. Соответствую ли наши ритуалы тем что когда-то оставил нам наш Всеотец? Что если мы потеряли верный путь во мраке тысячелетий?
Кто-то из факелоносцев охнул.
– Довольно Глеб! – Выступил вперед Держислав. – Ты говоришь опасные речи! Ты понимаешь что делаешь? Подвергаешь сомнению сами наши основы, здесь, прилюдно, в этом священном месте. – Он обвел взглядом поляну и непроизвольно понизил голос.
– Я не подвергаю сомнению наши основы. – Отмахнул рукой дед. – Я только говорю, что парень прошел ритуал. Бог положил на него свою длань, и сказал свое слово! Ты должен пропустить парня на вторую тропу.
– Нет! Это нарушение священного ритуала! – Рявкнул жрец Добромир. – Что будет, если мы начнем нарушать наши законы?
Люди в кругах факелоносцев и танцоров взроптали.
– А от кого идут наши ритуалы и законы? – Вкрадчиво поинтересовался дед. – Кто их нам установил? Бог дал. Бог взял! Не соверши ошибки Добромир, – проникновенно ткнул пальцем в жреца дед, – ты видел, что произошло. Видел, не пытайся отрицать. Ты можешь попытаться заболтать сам себя, убедить будто ничего не было. Но ты все знаешь. И всегда будешь знать в глубине души. Если ты действительно служишь Перуну, – ты подержишь меня. Бог провел парня через испытание.
– Мы ничего не знаем, – нерешительно возразил Добромир. – Вдруг... вдруг твой парень просто шизофреник?
– Он здоров, – Утверждающе кивнул головой дед – в этом ты можешь положиться на меня. Я рощу его с детства. У нас с вами бывали разногласия, но я надеюсь, никто из вас не поставит под сомнение мое честное слово?
– Мы знаем тебя Глеб, – наконец вмешался дедов друг Бестуж. – Ты не будешь врать.
– Но вдруг здесь и правда какая-то ошибка или болезнь? – Вновь влез остролицый – Многие люди говорят от имени бога и лепечут на неизвестных языках. Большинство из них сидят по дуркам в смирительных рубашках. Дело слишком серьезное, чтобы принять его на веру, без проверки.