Застывший Бог

Соколов Лев Александрович

– Дядька Федя, – спросил я, – а кто это?

Дядька оглянулся.

– Это, хлопчик, штурмовые боекомплекты “Воин-1”. Давно, когда я был еще зеленым летехой и служил в СОБРе нам прислали такой для опытной эксплуатации. Выдерживает попадание пули СВД в упор, практически полная защита тела и конечностей с фронтальной проекции. Лицо защищено прозрачным экраном, закрепленным на груди, чтобы при попадании не было нагрузки на шейные позвонки. Супер вещь! Мы его как получили уже на следующий день сказали – на хер не надо.

– Почему?

– Потому что он весит больше шестидесяти кило. Если одеть еще шлем, оружие и прочую амуницию по минимуму, будет килограмм восемьдесят,

вместе с весом бойца все двести. Раненного товарища в таком костюме эвакуировать нереально – не сдвинешь. А сам проходишь в нем часик, все равно не смотря на грамотное распределение веса, позвоночник в трусы ссыпается. Короче, отказались мы от них. Не для людей это было сделано.

– А... для кого?

– Не знаю... Когда мы их в 90х годах получили, я думал производитель просто позволил себе эксперимент. Вроде как игра ума, – посмотрим, сможем ли мы создать такой костюмчик. А три дня назад мне позвонили сверху, и приказали обеспечить вот им – дядька махнул рукой в сторону пятиэтажки – полосу препятствий, полигон и все прочее, в приоритетном порядке. Они приезжают в своих автобусах уже второй день, и носятся как лоси сохатые. И весь день не снимают костюмов, понимаешь? Я даже не знаю что под этими костюмами скрывается, лиц не вижу, у них стекла тонированные. А хотелось бы увидеть...

– Дядя Федя... – Прошептал я. – Так это ж наверно “Ночные”!

– Может и они... Бардак. Учим всяких частников, – только чтоб деньги платили. Ну ничего, я уже нашим сообщил. Пусть прощупают кто это, а там посмотрим что с ними делать... – дядька опомнился, и перевел взгляд на меня. – Ну, чего встал, – двигай давай.

Голос человека я услышал еще на подходе. Его не заглушала даже трескотня выстрелов, с другого конца стрельбища. У огневого рубежа на скамеечках сидела группа офицеров а светлом камышовом камуфляже, а перед ними расхаживал зычноголосый дядечка вполне себе средней комплекции. Сочный архиереский бас инструктора мало обсчитался с его маловыразительной внешностью, так что мне даже захотелось оглядеться, действительно ли этот человек издает столь мощные и выразительные звуки:

– Каждое стрелковое оружие – вещал инструктор – имеет свои дистанции, в пределах которых, они, в зависимости от режима огня, наиболее эффективны. Дилетанты очень любят сравнивать тактико-технические характеристики того или иного оружия; и это действительно важный момент. Но не забывайте что в момент применения, оружие составляет единый комплекс вместе с человеком, где человек обеспечивает определение дальности, упреждение, режим огня, и удержание оружия на линии прицеливания. Есть опытные стрелки, которые даже с механическими прицельными приспособлениями могут вести из автомата результативный огонь одиночными, до четырехсот метров, и есть другие стрелки, которые с тем же автоматом в руках, – хоть кнутом их стегай по жопе, – не попадут в цель даже со ста. Таким образом человеческая составляющая стрелкового комплекса дает гораздо более большой разброс характеристик чем оружейная.

Вы всегда должны учитывать дистанции действенного огня с которых противник может вас поразить. Вы не слишком ошибетесь если будете держать в голове, что опытный стрелок способен уверенно поразить вас из пистолета на дистанции до пятидесяти метров. Из малогабаритного автомата – до двухсот. Из нормального автомата – до четырехсот. Из самозарядной винтовки с оптикой – до восемьсот метров. Из пулемета – до тысячи двухсот метров. Из специальной снайперской винтовки под мощный патрон, – до полутора километров, и даже более. Противник так же способен кинуть в вас ручной гранату на расстояние примерно в сорок пять метров. И осуществить прицельной выстрел

из подствольного гранатомета метров со ста пятидесяти, или вдарить из того же подствольного гранатомета метров за триста пятьдесят. Не забывайте, что есть уникумы, которые своим мастерством могут увеличить эти дистанции. Вы должны максимально уважительно относится к способностям противника, – даже если вы ему польстите своей оценкой, в данном случае это только пойдет вам на пользу. С другой стороны, вы должны, без всякой лести к себе, предельно точно знать лично свои предельные дистанции в работе с тем или иным оружием. Вы должны знать, когда, в какой каком положении, стрельба будет наиболее эффективна в то или ином режиме, и...

Инструктор заметил приближение дядьки Феди, который топал впереди меня, и повернулся к нему как подсолнух к солнцу.

– Смирно! – Гаркнул один из “камышовых”, и задницы сидящих начали отрываться от скамеек.

– Вольно, – отмахнул рукой дядька Федя.

Задницы дружно хлопнули обратно на доски.

– Тарищ палковник, – забубнил скороговоркой инструктор, – провожу начальное занятие по теме...

Дядька показал рукой что он все вкурил, и тем прервал словоизвержение.

– Капитан Ухмылкин, – дядька Федя широким жестом махнул на меня. – Я привел вам нового курсанта. Он пройдет у вас курс с этой группой, на общих основаниях.

В сидящих рядах камышовых возник смутный шум. Инструктор, поименованный капитаном Ухмылкиным посмотрел на меня.

– Товарищ полковник, это же... ребенок?

– Кто вам сказал, что это ребенок, товарищ капитан? – Любезно поинтересовался дядя Федя. – Это солдат! Только очень маленького роста. Возможно, он просто биоробот, специально замаскированный под ребенка. Можете считать его боевым гомункулом*, выведенным в пробирках секретной военной лаборатории.

– Есть считать боевым гомункулом! – Покладисто согласился капитан Ухмылкин.

{прим. Гомункулюс (лат) – человечек. Такое название средневековый алхимик Парацельс дал якобы выращенному им в пробирке искусственному человечку. Про ингредиенты из которых он его делал, в приличном обществе лучше не рассказывать. }*

Среди камышовых курсантов кто-то заржал. Дядя Федя тяжело, как орудийную башню повернул на звук свою голову и уставился туда двумя дулами пустых глаз. Смех тут же прервался.

– Кому-то смешно? – Осведомился дядя Федя. – В Африке, Мазендаране и западной Центроине, вот такие вот дети со старыми Калашниковыми, нас дырявили не хуже больших лбов. Запомните, когда человек может поднять автомат и нажать на спуск, – он уже не ребенок. Он мишень.

Дядя Федя снова повернулся к Ухмылкину, и понизил голос.

– Удели парню особое внимание. Я хочу чтоб ты прогнал его через полевой курс, скоротечный огневой контакт в городских условиях, и рукопашный бой, с применением огнестрельного оружия в качестве подручных средств. Он из наших.

– Ага. – кивнул Ухмылкин. – А... почему он здесь, а не с другими?

– Обстоятельства. Считай, личная просьбой уважаемых людей. Уважишь?

– Сделаю.

– Надрючь его, чтоб он писюн комару на лету мог отстрелить.

– Ну уж... А задатки-то есть?

– Есть, он не чистый лист. Его серьезные люди тренировали. Но нужен полигон и движка.

– Посмотрим, чего они там натренировали. Ты же знаешь, Авдеич, – я как раз чистый лист люблю, мне за другими перерисовывать сложнее.

– Говорю же, серьезные люди. Сам увидишь.

– Ладно, сделаю.

– Добро, – кивнул дядька Федя. – график с ним после занятий обсудишь сам. Его сюда издалека возят. – дядька Федя перестал шептать. – Продолжайте занятия, товарищ капитан.