Застывший Бог
Шрифт:
Мой “проводник” тем временем круто забирал вправо, и похоже не собирался возвращаться на заданный нам курс. Мелькнула у меня мысль, – уж не перехитрил ли я сам себя? Увязался за дураком, который сбился с направления? Выведет он меня в Африку... Но вроде парень шел уверенно. Возможно он хочет заложить крюк с гарантией. Это спорное решение – не двигаясь к цели тратишь время, а оно у нас, – голышей – ограничено. Заложим сейчас крюк, а потом тепла дойти до цели не хватит... Я дал себе зарок, что буду идти за парнем еще плюс-мину пятнадцать минут, и если он не вернется на нужное
Мысленно я поаплодировал моему проводнику. Так держать, головной! Вперед-впред! Морально я с тобой... Теперь парень лег на нужный курс, и я шел за ним почти со спокойной душой. Когда парень остановился в очередной раз, я напрягся, но потом понял что он просто вышел к маленькому ручью, и присел попить. Лес здесь пошел под уклон, и он был виден мне как на ладони. Ладони у него чистотой конечно не блистали, поэтому он не стал складывать их лодочкой, а сам растянулся, прилег к ручью, чтобы губами припасть к воде.
В этот момент на него и напали.
Первое что я увидел, это как с дерева над парнем упала вниз темная тяжелая непонятная тень. Она падала вниз прямо на него. Я инстинктивно вытянул руку вперед, и приоткрыл рот. Чтобы предупредить его. Но тут другой импульс зажал мне рот, – крикну и сам выдам себя патрулю. Но буквально в тот же момент я сообразил, – каким-то шестым чувством понял, – то что падает с дерева не имеет к патрулю никакого отношения. Все это сообразил в какую-то долю секунды. Но этой доли секунды оказалось достаточно, для того чтобы я со своим предупреждением опоздал.
Парень сам себя спас. Уж не знаю увидел он отражение в воде, или сработала чуйка, – но он не стал как сделали бы девяносто-девять процентов людей на его месте задирать голову вверх, чтобы посмотреть что там вот-вот на него рухнет. Он просто мгновенно откатился в сторону.
Тень тяжело рухнула на землю, на множество – (больше четырех!) – лап, и мгновенно стрельнула в сторону парня одной из конечностей. И достала. Парень сдавленно вскрикнул. Попытался вскочить, и тут же подломившись на ноге упал на колено. Замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Вот он схватил что-то оказавшееся под рукой, и швырнул в тварь, не иначе камнем со дна ручья. Тварюга зашипела, повертела головой и по паучьи перебирая лапами поперла на него.
Я стоял у дерева вцепившись руками в сук. Тяжелый, мертвый сук, вернее, ствол дерева. Их – ствола – выросло два из одного ростка. И один вырос вверх, и был жив, став основным стволом небольшого кривого, но крепкого деревца, а другой умер и теперь торчал вверх и в сторону мертвым небольшим отростком, растерявшим ветви и частично кору. Вот за этот сук я и дернул со всей дури, равнявшись в сторону всем телом. Сук треснул древесиной, будто выстрел, и оказался у меня в руках. В ладонях круто ожгло, не иначе ободрал. Но это проскользнуло в уме уже краем. Я поудобнее перехватил сук и подняв его над головой, ринулся вниз.
Парень внизу не сдавался, – хромая отступал, в рожу многолапой дряни полетело еще что-то. Тварь отмахнулась лапой, и зашипела – это был песок или что-то
Шмяк!
В руки дало отдачей а тварь будто приплющило.
“А вот твоя панама” – мелькнула в голове фраза и старого, рассказанного дедом анекдота.
Существо заверещало каким-то птичьим булькающим клекотом, задрыгало лапами, и пружинисто подскочив встало лапы – на задние две, – а передние четыре растопырило, и обернулось ко мне. От удара голову её перекосило, но когда она обернулась, я опешил. Потому что голова у неё была человечья. Вытянутая, деформированная, страшная, но все же человеческая. И горели на лице две страшных, человечьих, со страшной ненавистью взгляда.
Хрясь!
Я снова долбанул суком этой дряни, метя прямо по роже. Но она прикрылась одной лапой, – или рукой? Хрустнул мой сук, и переломился вдвое, оставив меня с деревянной кочерыжкой в руке. Но и у твари в руке что-то хрустнуло, и рука та обвисла. Я подскочил поближе, и теперь уже для моего огрызка не нужно было двух рук, – сунул мразюке расщепленным на конце суком в физиономию, будто шпагой кольнул. Тварь задергала рассеченной щекой и заверещала. Брызнула кровь.
Черная.
Не переставая вопить существо отпрыгнуло от меня на два шага назад. Вскрикнуло еще – в зад ей прилетело, – парень позади неё отыскал на дне еще один камень. Развернулось, посмотрело на парня, потом бросило на меня ненавидящий обжигающий взгляд, и с воплем ринулось в чащу.
Я запустил ей в спину свой огрызок, для вящего ускорения. А сам быстро подхватил с земли ту часть моего сука, которая отвалилась от удара, – она все-таки была толще и напоминала хоть какое-то оружие.
Тёмная тень мелькнула за деревьями, раз, другой. Наступила тишина.
– Это-о... Что?.. Испытание такое? А?.. Испытание такое?.. – Растягивая слова в самых неподходящих местах пробормотал парень. Я поглядел на него. Глаза были как блюдца, – похоже шок. Я и не узнал его сразу, даже вблизи, потому что грязный, и рожу перекосило.
– Что-то я сомневаюсь, Каря. – В коленках у меня вдруг задрожало. Поглядел на ладони, действительно, ободрал. – Вставай. Быстрее! Надо убираться отсюда, пока это не вздумало вернуться.
Парень приподнялся, и стиснув зубы с шумом опустился обратно на землю. Только воздух стиснул сквозь мертво сжатые зубы.
– Ссссшшш.
И в тот же миг у него из левой ноги обильно побежала кровь – шок начал отпускать сосуды.
Он плотно охватил и пережал двумя руками лодыжку. Посмотрел на меня. В глазах у него была... Мудрость. Мудрость понимания жизни и смерти, – только так и можно назвать этот взгляд. Та мудрость которую не должны знать молодые. Но он уже знал. И потому была у него во взгляде отчаянная тоска. Мне стало не по себе.