Затмение: Корона
Шрифт:
— Ах ты гнусный маленький подонок, — ласково сказал Уотсон человеку на экране. — Ах ты ж выползок подземный. Ах ты ж вонючий еврейский мудачонок. Ах ты ж гребаный вогишко [6] . Ты у нас на крючке, мальчик. Ты попался. Мы тебя так не оставим. Мы идём за тобой, Дэнни-бой!
• 02 •
Лос-Анджелес, Калифорния
Было девять утра, и Жерому-X требовался косяк. Он обычно не смалил, но здесь ему приспичило; он понимал теперь, как это возможно, чтобы человек
6
Вог — жаргонное обозначение выходцев с Ближнего Востока, как евреев, так и турок или арабов.
Ему представилось, что мысли тянутся маленьким поездом от одного выжженного сигаретами граффити к другому. ТЕПЕРЬ ТЫ ПОПАЛ. БЕНЗИНЩИК, НУ КАК ТЕБЕ ОТПУСК? БЕНЗИНЩИК, ТЫ ДИБИЛ. Слова были выжжены на грязно-розовом потолке камеры умбровыми пятнами. Жером некоторое время размышлял, кто таков был этот БЕНЗИНЩИК и за какие грехи оказался заточён здесь.
Он зевал. Он плохо спал ночью. В тюрьме сон ломается. Жаль, что не успел чип проапгрейдить на выделение эндорфинов сна. Впрочем, такая операция обошлась бы дороже, чем он мог себе позволить — кроме того, те чипы, с какими Жером работал, и не были на подобное рассчитаны. Ещё было жалко, что потолочный светильник не выключишь — он был забран решёткой.
В камере имелся туалет и душевая кабинка. Душ не работал. Ну и ещё пара откидных коек, но покамест Жером пребывал тут, в размытом синем свете в окружении неощутимых бледно-розовых преград, один. Стены были как штабеля протухшей лососины. Слова, выжженные на потолке, муарили и лишались смысла.
Около полудня у Жерома стало сводить желудок от голода, но он продолжал лежать на спине, не слезая с верхней койки.
Тут мусорный бак сказал:
— Эрик Векслер? А-аставайтесь на своей ко-ойке, пока но-овый за-аключё-онный не устро-оится в ка-амере!
Векслер? А, ну да. Они считали его Векслером. Он же подделал арфид.
Он услышал, как открывается дверь камеры, и взглянул туда: мусорный бак заталкивал внутрь приземистого чикано. На самом деле это был не бак, а робот: тупоносый металлический цилиндрик, оснащённый оптическими линзами, выдвижным пластиковым манипулятором и пушкой, которая умела выдавать разряды тазера, а также стрелять резиновыми пулями, пульками со слезоточивым газом или пулями калибра 0.45. Очевидно, калибр 0.45 предназначался для экстремальных ситуаций, но робот был изрядно поюзанный, и у него внутри при каждом движении что-то стонало и лязгало. Жерому рассказывали, что с такими роботами лучше шуток не шутить, потому как резиновые пули с пулями калибра 0.45 перемешаны; русская рулетка, хуле.
Дверь затворилась, мусорный бак со скрежетом откатился по коридору; резиновые колёса скрипели при каждом повороте. Жером услышал оловянный цимбалистый звон: кто-то в соседней камере швырнул в сокамерника подносом; следом раздались человеческий крик и искажённые увещевания мусорного бака. Чикано продолжал стоять у плексидвери, засунув руки в карманы, и смотрел на Жерома так, словно пытался припомнить, где же они встречались.
— Чё т’коэ? — вопросил Жером, сев на койке. Он был благодарен незнакомцу за избавление от скуки.
— Que pasa? [7] Тебе верхняя койка нравится, э? Х’шо.
— Мне тут удобнее читать, при свете-то. Мне каждые десять секунд чтения важны, когда дают. Мне больше нечем заняться. А ты ложись на нижнюю.
—
Но в голосе его не было настоящей агрессии. Жером подумал было включить чип и проверить соматические сигналы новичка, считать его подсознание, построить модель вероятных индексов агрессивности и прикинуть, как бы заморочить тому голову. Вполне возможно, что это коп под прикрытием: Жером не сдал своего толкача и ни на какое сотрудничество с полицией не шёл.
7
Как дела? (исп.).
Тем не менее он решил не включать чипа. В некоторых тюрьмах имелись сканеры несанкционированной электроники. Лучше не выдавать своего козыря. Кроме того, ему интуиция подсказывала, что этот парень угрожает другим, только если те угрожают ему. А нутряное чувство Жерома выручало не чаще, чем чип.
Чикано был, наверное, пяти футов шести дюймов росту [8] , на добрых пять дюймов ниже Жерома, но почти на пятьдесят фунтов [9] тяжелее. Лицо угловатое, как у индейца, глазки маленькие, быстрые. Он носил распечатанную серовато-синюю тюремную робу с номером 6631; сетку для волос ему позволили оставить.
8
Около 168 см.
9
Около 23 кг.
Жером никогда не понимал, за каким хреном чиканос носят сетки для волос, но так и не набрался мужества поинтересоваться.
Жером был рад, что чикано, похоже, узнаёт его. Он любил, когда его узнавали. Ну, все, кроме тюремщиков.
— Если будешь и дальше прятать кулаки в карманах, — посоветовал Жером новенькому, — у тебя брюки расползутся, а в ЛА тебе новых не дадут ещё три дня.
— Правда? Ой, блин.
Чикано осторожно вынул руки из карманов.
— Не хочу, чтоб яйца выпирали, а то люди про меня подумают, что я их напоказ выставляю. У меня охеренно большие яйца. Ты не гомик?
— Не.
— Х’шо. Ну а откуда я тебя знаю? Я ж не должен.
Жером осклабился.
— Из ящика. Ты мой тег видел. Жером-X, всякое такое, я музыку пишу. У меня песня была, Шесть разновидностей тьмы [10] .
— Да не, я не смотрю... стоп, бро... Жером-X? А, ну да, видел я твой тег. Твой лицевой тег. Ты из тех малышей-трансеров? Которые в передачки своё говно пихают?
— Было дело. У меня конфисковали железо.
10
Песня самого Джона Ширли (а также одноимённый рассказ Six Kinds of Darkness из сборника Heatseeker, включённый в переработанном виде как вставная новелла во вторую книгу трилогии, Затмение: Полутень).
— И посадили тебя сюда? За видеограффити?
— Ой, лучше бы так. Меня бы через пару месяцев выпустили. Не. За нелегальное чипирование.
— Уй, блин, меня тоже!
— Ы-ы?
Жером не сдержал изумления. Немногие ребята из баррио-кварталов увлекаются чипированием. В общем-то они не любят, чтоб у них в головах ковырялись чужие.
— А ты чё себе думаешь, чтобы я, парень из Восточного ЛА, без чипов обошёлся?
— Да не. Я просто знаю, что латинос этого не любят, — соврал Жером.