Затворник

Волков Сергей Александрович

– Не-е-е-ет!
– поспешил отговориться Хвостворту - Я не про это! Мне Кувалда сказала, что ее названной сестре тысячу лет, а ведь ты ее названная сестра!

– То, что мне тысячу лет, это и правда, и не правда.

– Не понимаю, как это?

– Как тебе сказать, ЦАРИЦА - это не только мы с госпожой. Есть в нас такая сила, начала которой мы сами не знаем. Она к нам не приходит, мы только с годами учимся ею владеть. Просто нам видно все, и известно все в долине. Все - даже до того, как каждая травинка в лесу растет... Чтобы что-то увидеть в нашей стране, нам приглядываться не

надо - достаточно лишь подумать. Нам словно дух всего живого и неживого в стране виден и подвластен. Кем, и почему так заведено - мы не знаем. Но только с этой силой вместе, мы - Царица. Мы с ней одно целое, и через нее - со всей нашей землей, так же, как все на свете - одно целое. Разница в том, что обычно это единство от глаз скрыто, а для нас, в долине - привычно и просто. Понимаешь?

– Не знаю даже.
– усмехнулся Хвост - Трудно тебя понять!

– Мне от роду семнадцать ваших лет, будет через шесть месяцев. А госпоже - шестой десяток. Но и она, и я, и те хозяйки долины, что после нас будут - все мы Царица, душа самой страны нас соединяет воедино. И раз мы едины со всеми, кто жил много веков до нас, то и нам - столько же веков, правильно?

– Ну, так, наверное.
– предположил Хвостворту.

– А раз так - засмеялась девушка - то скажи, права была Кувалдушка, или нет? Сколько лет мне?

– Не знаю!
– засмеялся в ответ Хвост.

– А если уж совсем в точности говорить, то настоящая Царица - это сама наша земля.
– призналась девушка - Она сама себе хозяйка, мы просто сильнее других с ней связанны. Изменить что-то мы не в силах, нам лишь доверено хранить древний порядок. Даже преемницу себе хозяйка не выбирает. Госпожа мне говорит: придет время - сама увидишь, кого взять на смену.

– Так ты, значит, будущая госпожа и хозяйка?
– спросил Хвост.

– Выходит так.

– Ну а злыдень?
– спросил Хвостворту.
– Он такой как вы, то есть, тоже одно со всем светом?

– Сначала скажи мне: как узнал, что это "злыдень" как ты говоришь? Ведь ты их даже не видел никогда!

– Не знаю...
– растерялся Хвост - Сначала говорили, что он из ратайской земли, что злой колдун. А кто еще у нас там может быть злой колдун? Был затворник Ясноок, но его убили... Потом, как его увидел, то вспомнилось почему-то.

– Угадал, значит? Верно угадал! А то, что они со всем светом едины, как прочие люди - вот это уже не правильно.

– Особенные они, что ли?
– спросил Хвостворту.

– Еще какие.
– сердито сказала молодая Царица - Этот Ясноок был страшный человек. Он на этот свет очень темную силу впустил, какой раньше не бывало на земле. Даже до нас это донеслось, хоть он про нашу страну, наверное, и не знал. И про слуг его мы тоже слышали, но какие они - не знали.

– А теперь знаете?

– Да. Теперь знаем.

– Кто ж они такие?
– спросил Хвостворту.

– Они то самое, что ты на болоте увидел: Облик человеческий, а внутри одна сплошная грязь. Не люди, не звери, даже не духи с той стороны. Они - что-то совсем чужое. И они враждебны всему на этом свете.

– Так кто они все-таки?

– Я сказала, что знаю, КАКИЕ они, а не КТО они такие,

и ОТКУДА. И чего он у турьянцев объявился?!
– как бы с досадой спросила она.

– А турьянцы вам не угрожают?

– Нет!
– воскликнула девушка - Они долину стороной обходят, вместе со своими шаманами! Чуют, гадюки болотные, что мы не по их гнилым зубам!

– А если бы их злыдень перевел через болото?
– спросил Хвостворту - Как тогда?

– Если бы болото перешли, тогда бы еще не то увидели!
– сказала Царица, и в ее голоске раздалась недетская, недевичья суровость - Они сами не знают, что бы с ними было! Госпожа их предупредила и не пустила дальше, только ради нашего давнего мира с турьянцами! Они ведь тоже, ты сам слышал, кричали что идут не на долину, а только отомстить за своих товарищей. А были бы они нам явными врагами - тогда бы узнали, кто такая Царица! Видел у нас - Верхняя Речка, стекает в озеро?

– Да. Речку видел.

– Так вот, по ней с гор бежит талая вода. А есть еще речка Нижняя, что течет в болота под землей. По ней мы с госпожой выпускаем понемногу подземные токи, горячую грязь из-под самых корней гор, чтобы они не вырвались силой, и не залили бы нашу землю. Знаешь, какая мощь огромная в этой земле? Какая у Царицы здесь власть - знаешь? Если госпожа захочет, то всех их кипящим камнем зальет с головой, так что и костей на холодец не останется! Она бы на поприще от долины все выжгла, так что Озеро бы с паром ушло, если бы они нам были опасны! На каждого болотника одела бы по каменной шапке с целый дом!

И Хвосту показалось, что перед ним в купальне действительно сидит не юная беззаботная девушка, а хозяйка целого края, могущественная и строгая. А к тем, кто посмеет угрожать ее народу - к тем и жестокая.

"Турьянцев она люто ненавидит, даром что из себя такая девчонка миленькая!" - подумал Хвостворту.

– А за что их любить?
– словно услышала его мысли молодая царица - Ты сам видел, что они с людьми делают! За что вот, скажи!

– Почему тогда у вас с ними мир?
– спросил Хвостворту - Вместе с матьянторцами вы бы их в два счета раздавили!

– Нам с ними делить нечего.
– сказала девушка - Нам в своей земле хорошо, других мы не ищем. К тому же наша власть не далеко отсюда заканчивается. Болотники к нам тоже не могут пройти, или похитить у нас людей. Зачем нам с ними воевать?

– Но матьянторцев все-таки вы впускаете?

– Рабство нам ненавистно.
– сказала Царица - Рабов, попавших к нам, мы освобождаем. Поэтому и матьянторцев впускаем, и то иногда, при крайней необходимости. И как гости, они под нашей защитой.

– А с ратайской стороны к вам приходят?
– спросил Хвост.

– Нет. За перевалом, на восходном склоне гор, нашей власти нет. Там под землей живут гномы, очень опасные. Ратаи про них знают, поэтому в горы редко отваживаются подниматься.

О гномах, живших в пещерах и провалах Хребта, Хвостворту слышал уж не раз. Горцы очень их боялись, и долины, где появлялись гномы, считали проклятыми, и избегали туда приходить. Дубравские разведчики, если решались пойти осмотреть такие места, всегда находили их пустынными, а бывало и сами пропадали без следа.