Затворник
Шрифт:
Лихой сидел на месте, злой как черный черт, но молчал, только косился глазами по сторонам. Остальные бояре тоже молчали, слова княгини угомонили всех.
– Кто желает говорить, господа бояре?
– продолжила она вдруг самым спокойным тоном.
Слова попросил Месяц.
– Сколько у тебя будет людей, государыня?
– спросил .
– Три тысячи с князем ушло - ответил Стройна - вооруженных осталось три сотни. Еще годных на стенах стоять, будет тысячи три. Так, Волкодав?
– Так, примерно, государыня!
– ответил боярин - Тысячи три, ну сотней-другой больше-меньше.
– Больше-меньше!
– возмутилась Стройна - Сотнями раскидываемся,
Княгиня подперла кулаком чуть опущенную голову. Взгляд ее уставился в пол перед сидением
– Что еще, господа совет?
– спросила она.
– Еще Кречет со стреженцами есть...
– заметил Бобр, встав с места - Только вот где он есть...
– Послать к нему еще гонцов.
– негромко сказала княгиня, не поднимая головы - Узнать точно, где он, и через сколько смогут быть. Торопить, как можно!
– Позволь, княгиня!
– поднял руку грузный Волкодав - Надо Кречету приказать, чтобы он шел к нам обязательно правым берегом Черока, раз по левому ходят ыкуны.
– Пожалуй, так пусть и сделают.
– согласилась Стройна.
Взял слово Месяц.
– Светлые князь и княгиня! Господа совет! Из Честова вам известия. Честовская земля - ближайшая к нашей, храбровской, и к уделу Миротвора. И им наши дела не совсем чужие. Потом: сами знаете, какой данью Светлый и Затворник обложили Честов в позорные годы. Когда Мудрый просил честовскую землю о подмоге, то наместник, назначенный из Стреженска, выпроводил наших гонцов. Теперь слух о злыднях прошел далеко, так и там тоже заволновались. Дальше пусть мой товарищ скажет.
Позади Месяца встал со скамьи боярин Тур, по прозвищу Горох. На его лице красовались с полтора десятка больших бородавок, круглых как горошины.
– Светлые князь с княгиней, и честный совет!
– сказал Горох - Я в Храбров приехал к самому сбору войска, приехал из Честова. Народ там гудит. Тамошний воевода передал всем приказ великого князя - всем быть готовыми по первому зову идти за Хребет, а на войну с каганом никому не уходить. Но люди открыто спорят - и бояре, и простые граждане - против кого сейчас надо им воевать, против короля или против кагана. Говорят, что нельзя идти воевать за Горы, когда злыдни - худшие наши враги, тут как тут, да еще с ыканским войском. Нельзя ли нам дать ход этим разговорам, и получить помощь от честовцев?
– Это к нашей пользе!
– сказал Волкодав - Нам нельзя от такой помощи отказываться!
Тут встал, прося, а по взгляду - требуя слова, важный боярин Скала.
– Говори, Скала.
– сказала Стройна.
– Скажу, светлая княгиня!
– загремел и разлетелся эхом в коридорах низкий громкий голос вельможи - О чем тут речь идет! В Честове пошло шатание, неразумные люди хотят пойти против великокняжеского приказа, оставить службу, в которой клялись! А здесь, кажется, этому только и рады!
Месяц, и еще несколько бояр стояли, прося слова, но повинуясь приказу княгини, никто не раскрывал рта. Встал даже неповоротливый Волкодав, которому обычно позволительно было лишь поднять руку.
Скала продолжал:
– Если честовцы сделают, как вы здесь говорите, то испытают на себе гнев великого князя! И тот, кто войдет с ними в сговор, тоже его не избежит! Для чего, вам это, скажите? Чего испугались? Ыкуны пошумят и уйдут, как бывало всегда - Струг им никак не взять! то, что Каиль пала - еще большой вопрос, об этом нет достоверных
Теперь уже Коршуна едва удержали под руки Рассветник и подоспевший боярин из верхнесольских.
– Убью...
– только и можно было разобрать из всего рычания, скрипа зубов и фыркания, с которым Коршун кропил все вокруг брызгами слюны. Зал снова взорвался криками и руганью.
– Тихо! Всем на места!
– снова орал Волкодав, что было голоса.
– А с тобой, Коршун, разговор будет особый!
– сквозь общий рев гремел голос Скалы - Я Льву сегодня же напишу, где ты пасешься, и к чему пристал! А потом лично тебя в колодках поведу в Стреженск!
Коршун не унимался, держал его уже трое, двое за руки, один - сзади поперек туловища, но он, будто совсем собой не владея, все силился вырваться и добраться до хранителя рода.
Смирнонрав встал с места, и подойдя к Коршуну, прокричал ему в лицо:
– Коршун, уймись!
– Светлый князь...
– прорычал Коршун
– Уймись, говорю, и выйди вон!
Богатырь замер.
– Успокойся, брат!
– сказал ему Рассветник, обхватив шею Коршуна локтем - Выйди по добру-по здорову, не нарушай порядок!
От слов князя и названного брата Коршун, кажется, немного пришел в себя. Он заправился, стряхнул со своих плеч руки верхнесольца и зашагал к дверям. Все уселись на места. Гомон в зале затих.
– Кто хочет слово взять?
– снова спросила княгиня. Голос ее уже не был таким спокойным, стал чуть тише и начала звучать в нем стиснутая злость.
– Говори ты, Мореход, и без обращений пока давайте, господа, а сразу к делу.
– Тут господин хранитель рода сказал, - начал наместник закатной стороны - что если мы призовем на помощь честовцев, то ответим за это перед великим князем. Наверное, так и есть. Поэтому надо думать, господа, что для нас опаснее: Если ыканцы придут, и оставят от Струга-Миротворова пепелище, то пусть тогда Лев спрашивает с углей за ослушание, нам от этого уже не холодно, не жарко. Надо город защищать - кем можем, и чем можем. Стреженск далеко, а Дикое Поле - уже и не за плетнем, а стоит у самых дверей!
– Стреженск далеко, да...
– загудел было с места Скала, но тут же его оборвала Стройна.
– Молчи, боярин! Совет для тебе закончен, встань и выйди вон! Бобр! Возьми двух отроков, и проводи боярина в покои. Да смотри, чтобы они с тем, первым, не сцепились за дверями!
Скала не стал дожидаться, пока его возьмут под стражу, встал, и двинулся вслед за Коршуном. В дверях великан остановился, и в пол-оборота поглядев на Стройну со Смирнонравом, на Волкодава, на Месяца, и Рассветника, которого уже успел приметить, прорычал: