Затворник

Волков Сергей Александрович

– Должно быть, вестник.
– сказал Смирнонраву Лихой.
– Остановим? Он, должно быть, из Струга?

Встречный вершник к отряду не направился, а свернул с дороги, и стал объезжать его, делая широкий крюк.

– Стой!
– закричал ему Лихой.
– Стой, кому говорят!

Всадник придержал коня.

– Кто вы такие?
– крикнул он издалека.

– А ты кто такой, чтобы нас допрашивать?
– ответил Лихой - И почему повернул с дороги?

– Я гонец. Еду по приказу княгини, и мне строго приказано не задерживаться. А неизвестных приказано беречься.

Что вам?

Смирнонрав выехал вперед.

– Я Смирнонрав, князь засемьдырский, сын князя Светлого, и родной брат вашего князя. Еду в Каяло-Брежицк, ему на помощь. Какое у тебя дело можешь не говорить - кто тебя послал, тот мне и сам скажет, если надо. Отвечай: были от Мудрого известия из Дикого Поля?

Посланник помолчал немного, словно раздумывая, стоит ли доверять этим пришельцам. А потом, все так же не приближаясь, крикнул в ответ:

– Есть известия, светлый князь. С этим и спешу в Храбров. Мудрый со всем войском побито недалеко от Каили. Разбили его злыдни, и теперь с ыканским войском идут на Каиль.

– А сам князь где?
– крикнул Смирнонрав

– Про это ничего не знаю.

– Точно ли там злыдни были?
– спросил Молний.
– Или врут все про них?

– Я говорю то, что мне княгиня велела воеводе Месяцу передать.
– ответил гонец - Сам я там не был, и не видел ничего.

– Ладно, скачи быстрее!
– крикнул Смирнонрав - да скажи Месяцу от меня, чтобы поторапливался!

Гонец ускакал дальше, а Смирнонрав, Лихой и Молний держали короткий совет:

– Раньше мешкать нечего было, - сказал Молний - а теперь уже совсем нечего. Теперь нам только коней загонять, да как себе хочешь, а к закату быть в Каяло-Брежицке.

– Думаешь, он правду сказал про слуг затворника?
– спросил Смирнонрав.

– Он сказал, что ему велели, светлый князь.
– ответил Молний - А я про этих волчьих выблядков уже давно слышу, и Старший на Белой Горе про них давно знал, с тем ведь он и Козла к тебе послал.

– Да, Козел так передавал.
– согласился князь.
– Тогда и правда, надо вдвойне спешить.

– Надо только вот, что сделать: - предложил Молний - Если нам со злыднями встречаться, то и им с нами.

– Это понятно, ну и что?
– спросил Лихой.

– То, что они не так просты, и вряд ли о твоем приезде, светлый князь, не узнают заранее.
– сказал Молний - да и о нашем то же.

– Так что делать?
– спросил Смирнонрав.

– Вот, что: Для начала попробуем им глаза отвести. Нам надо самим двинуться вперед, а позади кого-нибудь оставить. Какая лошадь у тебя похуже, князь?

Отобрали подходящую лошадь. В два счета свалили у дороги дерево и отпилили от него короткую, в треть обхвата, колоду. Колоду Молний поставил на землю, что-то над ней минуту пошептал, а потом сказал отрокам:

– Грузите ее теперь на коня, прямо в седло сажайте, да примотайте покрепче! А ты, светлый князь, дай мне твой плащ, и шапку.

Пень, водруженный на лошадь, Молний обернул княжеским плащом и нахлобучил сверху шапку.

– Вот такой - сказал он, довольный своим созданием - у нас деревянный князь будет!

–

На кой это?
– спросил Лихой.

– Это для наших злыдней. Для их колдовского взгляда.

– Думаешь, примут его за меня?
– спросил Смирнонрав - Не очень-то похоже ведь!

– Даст Небо, примут.
– сказал Рассветник - Колдовское зрение не такое, как обычное.

– Примут, еще как.
– весело сказал Молний - Пусть проморгаются как следует, черти волосатые! Отбери для этого дела одного человека.
– сказал Молний Смирнонраву - Прикажи, чтобы он вез деревянного князя за нами. Чтобы не задерживаться, но и не спешить, пусть не проезжает за день больше двух переходов. Пусть враги, если нас учуяли, то пусть думают, что мы будем в городе только в два или в три дня, когда мы уже там. А нам - гнать во весь дух.

Все было сделано, как он сказал. Быстро кинули жребий - кому выполнять поручение. Выпало засемьдырцу по имени Голыш. Пила не знал, как бревно можно принять за живого человека, но в какой-то мере уже догадывался. Раз, выпив человеческой крови с вином, он и Рассветник с товарищами стали когда-то недосягаемыми колдовскому взору злыдней, то и колода в княжеском плаще может сойти за хорошего князя. Так он рассудил, а спрашивать в дороге было уже некогда.

С вьючных коней убрали почти всю поклажу - харчи, сменную одежду, палатки и прочий запас. Оставили почти что одно оружие, остальное сложили в кучу, навесили сверху шатер, и приставили сторожами двух ратников.

Дорога дальше превратилась в сплошную скачку. Час за часом гнали коней на рассвет, в пыли, в поту, под жарким солнцем. Села и городки показывались на горизонте, пролетали мимо и исчезали. Речки воины перемахивали вброд или по мостикам, лишь у одной остановились напиться воды - некогда было задерживаться и на полчаса. Меняли иногда самых усталых лошадей, и мчались дальше. Сколько так пролетели - Пила и счесть не мог. Он и не думал никогда, что можно так долго и быстро ездить. Под одним из дружинников конь расковался, и Смирнонрав велел ему, свернув в первый поселок, перековаться и мчать дальше, хоть на ночь глядя, а быть к утру в Каяло-Брежицке. Под Клинком конь пал.
– князь уступил ему своего боевого. Свалился под еще одним отроком, коня бросили и пересадили воина на вьючного. К вечеру так пали уже два десятка...

Солнце уже коснулось краем верхушек леса далеко на закате, когда впереди наконец неясно показался высокий бугор, застроенный - как утыканный - теремами и башнями.

– Добрались, наконец!
– вздохнул Коршун - Вот он, Струг-Миротворов!

Скакали вперед и вперед. И чем ближе, тем больше представал взгляду обширный город, раскинувшийся вокруг холма.

Он был огромен. Вся Новая Дубрава - самый большой город, какой мог представить себе Пила - вместилась бы в него трижды, и это - только на закатной стороне реки. На другом же берегу Черока, широкого как целое поле, за верной тысячей обхватов речного простора, там снова шли без конца домики, терема, стены и башни. Восходную окраину Каяло-Брежицка глаз Пилы был бессилен объять.