Завещание с простыми условиями
Шрифт:
Не касаясь отца взглядом.
Боковым зрением я видела светлые очертания его фигуры, замершей посреди гостиной.
Но не слышала ни единого движения.
Не смотри ему в глаза! — снова шепнул голос.
Уже чуть окрепший.
Не поднимая головы, я полубоком, медленно приближалась к входной двери.
Что-то подсказывало мне, что надо лишь добраться до нее, открыть…
И бежать, бежать изо всех сил, которые еще остались — бежать куда угодно, лишь бы подальше от этого страшного места.
Вырваться
У меня еще есть несколько минут. Пять или четыре…
Какая странная тишина.
Какая странная тишина — она тянет назад, она валит с ног…
Не дает ступить ни шагу…
И мозг разжижается, как кисель…
И все потому, что в спину мне смотрят его глаза.
Но какая тишина… А может, не смотрят? Так тихо, что я уже не чувствую, что он там, за моей спиной.
Может, глянуть?..
Смотреть нельзя! Нужно идти!..
Еще один шаг.
И еще один — медленнее, чем предыдущий.
Его там нет.
Как же хочется посмотреть, где он!..
Я чуть повернула голову…
Тишина. Ни звука. Ни шагов, ни шепота, ни шелеста рукава…
Еще шаг — и я уже почти у самой двери.
Если бы он был там, я бы услышала хоть что-нибудь — дыхание, скрип сапог…
Я напрягла весь свой слух, чтобы уловить хоть малейшее движение или звук.
Ничего.
Стоит ли он там, за моей спиной?
Так сомневался Орфей, выводящий из ада тень Эвридики.
Я взялась за гладкую деревянную ручку двери. Приоткрыла. Из темного подъезда пахнуло свежестью и прохладой.
Ну вот и все. Я ухожу. Святой Николай не пустит его за мной.
Я ухожу, а он останется здесь.
Теперь уже навсегда.
Только напоследок все-таки взгляну в его глаза…
И у самого выхода я обернулась.
…
Я стою на мостике, щурясь от рассеянных вечерних лучей.
Как хорошо!..
Как давно мне не было так хорошо!
В воздухе чувствуется тепло позднего лета — нежного, тихого августа.
Мои волосы и руки золотятся на закатном солнце.
Под мостом легкой тенью бежит речка.
И пахнет травой и цветами — остро, сладко и горько одновременно…
Лучи солнца медленно угасают, и я раскрываю глаза.
И вижу перед собой фигуру в белом камзоле.
Это высокий, стройный, молодой мужчина.
Мой отец.
Глаза его хищно блестят.
Он нетерпеливо протягивает ко мне свою руку.
И я слышу его голос. Он неприятный — низкий, хриплый, и слова его режут, как стекло.
И этот голос представляется мне узкой дорогой через кладбище.
— Марта! Время близко. Дай мне свою руку!
Он подходит ближе и оказывается почти вплотную.
И я очень близко вижу его глаза — они прозрачные, пустые, и из них потоком идет холодный мертвый свет.
— Дай же руку! — Голос чуть поднимается и звучит
А запахи обволакивают меня, и липнут, и льнут, и прорастают прямо в душу, обжигая терпким дурманом…
Я слегка удивленно оглядываю свою тонкую фигуру, облаченную в длинное, до пят, траурное платье, и вытягиваю вперед правую руку в черном рукаве…
…И чья-то рука хватает ее и резко вырывает из блаженного августа… И…
…я вылетела из портрета на пол.
Возле самого уха зазвучал голос.
Но не хриплый, а чистый — как родниковая вода.
— Бежим. Бежим скорее!
Я увидела, как надо мной склоняется фигура в белом камз…
нет, в светлом свитере!..
ЭТО ДУГАНОВ!
Он тащит меня куда-то — я едва успеваю за ним. Мой туманный взгляд проясняется, и я понимаю, что я все еще здесь, в этой адской квартире № 64.
— Стой! — загремел вслед рокот отца. — Марта, стой!
Я услышала его шаги за спиной — теперь я услышала их отлично! — и его громовой голос, и запах гниющей плоти.
Но мою руку крепко сжимала сильная рука Дуганова.
На полу сверкнул крошечный огонек — святой Николай!
И в этот миг начали бить огромные часы.
Свет померк.
Квартира содрогнулась от яростного рева и звона лопающихся стекол — это разбились и бешено захлопали ставнями все окна в квартире.
И из них начал ползти тугой непроницаемый воздух…
Он смел с пола маленький светящийся квадрат и отбросил его к моим ногам. И на то место, где только что сиял небесный лик, ступил тяжелый сапог моего отца.
Пол заходил ходуном, с потолка с треском упала вырванная с корнем огромная люстра и потонула в темном дыму, заполнившем прихожую уже по щиколотку.
Дуганов тянул меня к двери, рискуя вырвать руку из плеча, но ноги мои налились свинцом, и ни одна человеческая сила не смогла бы сдвинуть меня с места.
Я увидела, как почти беззвучно рассыпаются в прах каменные ступени лестницы, ведущей на второй этаж. Как вслед за этим валится вниз треснувшая на две половины и вылетевшая из петель дверь спальни, открывая бездонную черноту за собой…
— Дай мне руку, Марта! — совсем рядом прохрипел низкий голос. — Время пришло!
Его дыхание обдало жаром.
И его глаза блеснули дьявольским огнем, осветив потемневшую комнату.
Возле моего лица.
И я увидела, как тянется ко мне его рука, как она течет из черного тумана — изящная рука в белом рукаве, с длинными, хищными пальцами.
Готовая раздавить мое хрупкое горло…
ГЛАВА 30
Почти проваливаясь в беспамятство, я подалась вперед, к этой руке, позволяя, наконец, забрать себя, вырвать обессиленную душу и поглотить изможденное тело.