Зайти и выйти
Шрифт:
Юра и Сергей сидели на досках, прислонившись спинами к стене. Командиру разведгруппы подчинённые принесли флягу, в которой, удивительное дело, оказался коньяк, и теперь офицеры сидели и молча по очереди делали из этой фляжки глотки, закусывая принесённым Трофимовым сухпайком.
Говорить ни о чём не хотелось. Сегодня весь день смерть смотрела им в глаза, и много раз пыталась забрать к себе – но лишь какие-то случайные обстоятельства препятствовали этому, сохранив им жизнь. У снайперов трое были эвакуированы с ранениями, полученными уже в ходе битвы со своими,
Не было сил ни горевать по погибшим, ни радоваться собственному спасению.
– Сегодня смерть приходила за нами, - сказал разведчик.
– Но это был не её день… - подытожил Юра.
***
Утром, так и не дождавшись нового боя, Трофимов с Ладиным вернулись в дом, оставив Романова в школе. Жорж уже суетился за приготовлением завтрака: в большой кастрюле он варил на газовой плитке какое-то месиво. Вова сразу завалился на кровать и мгновенно уснул. Юра снял ботинки и сел в кресло, вытянув ноги. Голова продолжала гудеть, всё тело ныло, руки мелко дрожали.
– Сделай мне кофе, пожалуйста, - попросил он, не в силах стоять на ногах. – Турка в моём большом рюкзаке, в кармане справа…
Водитель поспешил выполнить просьбу и вскоре Юра мелкими глотками начал пить кофе. Как не пытался он унять дрожь в руках, это не получалось. Чуть не с болью подумал, что, скорее всего, руки дрожали от множественных контузий, которые он пережил за прошедшие сутки. Глядя на это, Жорж сказал:
– Товарищ майор, давайте я вас в МОСН отвезу. Вы сильно контужены, раз так руки трясутся…
Юра понимал, что предложение водителя было более чем правильным.
– Добро, - кивнул он после недолгих раздумий. – Что там у тебя на завтрак?
– Макароны с тушёнкой. Уже готово. Подавать?
– Давай. Попробуем твою отраву…
Однако, еда не лезла в глотку и это окончательно убедило Трофимова в необходимости поездки в медицинский отряд специального назначения, который находился километрах в десяти от линии фронта.
Забрав из школы засыпающего на ходу Романова, вся оставшаяся снайперская группа выехала в медицинский отряд. Дорога шла по полям, вдоль лесополос, клонило в сон, но Юра так и не смог уснуть – не давала сильная головная боль. На въезде в село стоял блок-пост, на котором объяснили, как проехать в МОСН.
Первого, кого он здесь встретил, был командир медицинского взвода бригадной медроты лейтенант Артур Зайцев, прошлогодний выпускник медицинского ВУЗа, с которым Юра успел познакомиться в бригаде перед самой отправкой – он выдавал на группу всё необходимое медицинское имущество и проводил с бойцами занятия по тактической медицине.
– Здорово, Артур, - Юра обнял лейтенанта. – Как мои орлы, не знаешь?
– Всех в госпиталь уже увезли, - ответил он. – С ними всё нормально. У Ларина большой осколок из спины вытащили, жить
– Похоже, контузило сильно, голова болит так, что уснуть не могу… и у остальных нечто похожее, но спать могут.
– Это да, контузия, - согласился врач. – Пойдёмте, проведу к нужному врачу…
МОСН был развёрнут в больших сообщающихся между собой палатках, тарахтели генераторы, сновали люди, в одном месте Юра увидел более десятка выставленных в ряд медицинских носилок, в которых лежали черные целлофановые пакеты с совершенно очевидным содержимым. Словно перехватив мысли, Зайцев пояснил:
– Это те, кого последними уже с Николаевки привезли. Первую партию погибших отправили в Ростов ещё утром. Представляю, какая там у вас заруба была…
Трофимов подумал, что ничто другое в своей сути не является столь тяжелым и глубоким олицетворением войны, как военный госпиталь, через который проходит вся боль военных событий, отражённая в страданиях раненых людей и холодном безмолвии тел погибших.
– Много? – спросил он, хотя ответ ему был известен.
– Я столько в жизни никогда не видел, - ответил врач. – Мы пришли…
Он указал на вход в палатку.
Профильный врач только взглянул на Трофимова, как сразу всё понял.
– Сколько было близких взрывов в ходе боя?
– Около шести, может больше, - ответил Юра. – Это только те, от которых я падал.
– У вас, молодой человек, как минимум контузия средней тяжести, если не хуже.
– Ещё зрение у меня упало, - пожаловался Юра.
– Через две-три недели должно восстановиться, - сказал врач. – Если всё это время в покое проведёте. На чём я настаиваю…
– А спать когда я смогу?
– С этим, - он высыпал на стол несколько упаковок таблеток, - уже можете сегодня. Здесь обезболивающее и успокоительное.
Уступив место Романову, Юра прошёл в соседний палаточный «кабинет», где за столом сидела девушка - лейтенант медицинской службы. Ей было, наверное, двадцать с небольшим, и Юра уже хотел было начать диалог с лёгкой шутки, но глянув ей в глаза, сразу передумал. Вспомнил детство, когда к отцу приходили боевые соратники, а один из них под гитару пел «афганскую» песню Виктора Верстакова, в которой звучали такие слова:
… она любви давно не хочет
ей в душу глянула война…
Он тогда не понимал значения этих слов, но сейчас осознал всю их проницательную глубину. Девушка мельком глянула на Трофимова и попросила документы.
– Смотрите, - она перед собой положила лист формы для заполнения. – Факт ранения или контузии фиксируется в МОСН, куда поступают все раненые. Здесь выписывается справка по «форме 100». Далее вы поступаете на стационарное или амбулаторное лечение в госпиталь, или под присмотр ваших врачей в ОМЕДБ, а после излечения проходите ВВК и получаете справку о ранении. Эти два документа теперь являются основанием для страховых выплат. В вашем случае это три миллиона рублей.