Зайти и выйти
Шрифт:
– Да я тебя не зову обратно, - поспешил сказать Трофимов.
Савельев остановился и посмотрел в глаза командиру мобильного отряда.
– Вот скажи мне, Юра, как воевать, если командир такой мудак?
– Он что, один такой, что ли? – усмехнулся Юра. – Ты давно в армии или группировке был?
– Но ведь ещё совсем недавно, когда Коля был комбатом, он же не был таким. Что с ним произошло? Откуда у него такое безразличие к человеческим жизням появилось?
– Да откуда нам это известно, с нашей-то колокольни, - Юра развёл руками. – Когда туда, в высшие слои атмосферы, люди попадают, они там быстро меняются. И за своё положение готовы рассчитываться чем угодно. Хотя бы жизнями подчинённых им людей. А то, каким он был комбатом, да просто у него на той должности не было возможности
– Мы как будто завтра собрались немца трупами заваливать, чтобы взять эту Петровку! Как будто для какой-то даты кому-то срочно понадобилось взять эту деревню в три двора, да Сталедар в десять многоэтажек…
– Полагаю, что Колю чем-то заинтересовали… - сказал Юра. – Могу даже предположить звезду Героя.
– Зная Михайлова – могу легко в это поверить, - ответил Савельев.
– Завтра бригада хлебнёт горя… ради звезды своего командира. Пойдём, хотя бы с тобой отработаем взаимодействие. Будешь корректировать огонь, когда всё начнётся. Приберегу для тебя немного снарядов.
После детальной отработки элементов боевого взаимодействия с главным артиллеристом бригады, Юра вернулся в расположение своего отряда и собрал командиров взводов и оператора БпЛА: недавно прибывшего по мобилизации капитана Захарова, вернувшегося из госпиталя лейтенанта Крылова, младшего лейтенанта Романова и рядового Назарова.
– Наступление на Петровку запланировано на пять утра. Батальоны будут двигаться вдоль восьми лесополок, полагаю, нас куда-то туда и пошлют. Предлагаю в полночь на основные направления выслать четыре снайперские группы, которые к утру начнут зачищать наблюдателей, а с началом боя – подавлять огневые точки. «Корнетчиков» держим в качестве оперативного резерва в готовности выдвинуться на угрожаемые участки. Ты, Руслан, - Юра посмотрел на главного «дроновода» отряда, - со своими помощниками выходишь на рубеж боевой работы с таким расчётом, чтобы с рассветом быть в готовности запускать свои игрушки. Оператор «Мавика» должен иметь запас аккумуляторов не менее чем на шесть полётов.
Руслан Назаров кивнул:
– Есть, командир. У меня всё готово.
– Сколько сегодня собрали «игрушек»?
– Всего сейчас в готовности четырнадцать, но гранаты есть только на двенадцати – те, что были, уже все установлены на дроны, а пехота больше реактивных гранат не даёт, говорят, что им на гранатомёты надо.
Юра не стал сообщать Назарову требование командира бригады вернуть реактивные гранаты в мотострелковый батальон.
– Сколько подготовили ВОГов для сброса с «Мавика»?
– Десять. Больше хвостов пока нет.
– Принял…
Каждый раз, глядя на Назарова, Юра невольно улыбался. Руслан совершенно не был похож на военного человека – он был с заметным превышением веса, нескладный, рыхлый, со слабыми руками, не матерился, голоса не повышал, на турнике не мог подтянуться ни разу, а при беге «умирал» уже на первых ста метрах. Если бы не война, он бы ни при каких обстоятельствах не оказался в армии, но война много кому изменила жизнь – и Назаров попал под мобилизацию, даже не имея за своими плечами срочной службы – в районном военкомате, лихорадочно выполняющим план по призыву, посчитали, что и такой гражданин вполне достоин понести почётную обязанность по защите Родины и определили его в мотострелковую бригаду по военно-учётной специальности «стрелок-санитар». Когда же Трофимов приехал в окружной учебный центр подбирать в свой отряд толковых парней из числа мобилизованных, на перепуганного пузатого очкарика он обратил своё внимание в самую последнюю очередь, и то, только лишь потому, что ему откровенно стало жалко этого человека, всем своим видом бесконечно далёкого от армейской действительности. Юра подошёл к бойцу поинтересоваться, как же того угораздило попасть под мобилизацию. А когда парень рассказал, чем он занимался в своей жизни последние пять лет, то Юра в очередной раз убедился, что Бог на свете есть.
Оказалось, что толстяк был чемпионом России по гонкам на скоростных дронах, прекрасно разбирался в технической составляющей этого процесса, умел держать в руке паяльник, умел программировать полётные процессоры, прекрасно разбирался в теории
Трофимов сделал всё, чтобы как можно быстрее изъять «Чемпиона» из разлагающей среды беспробудного пьянства и вечных выяснений отношений, царивших на полигоне среди мобилизованных, и как следствие, представлявших угрозу физического существования человеку, который не мог обидеть и мухи, но который для фронта был важнее всей роты, где он числился с момента мобилизации.
Впрочем, если отношение к мухам у Назарова и не изменилось, то в своём деле за последнее время он продемонстрировал ранее никем не виданные возможности. Налаженная гуманитарная работа позволила организовать поставку комплектующих, из которых Руслан сноровисто собирал 7-дюймовые ударные дроны, между делом летая на «Мавике» или на разведку, или на сбросы. Уже через два месяца после того, как он перешагнул порог военкомата, его боевой счёт лично им убитых врагов превысил личный снайперский счёт самого Трофимова.
Видеозаписи с неизменной надписью по центру экрана «нижняя подсветка вкл» Юра отправлял супруге, а та ставила их на своём канале, набирая подписчиков и расширяя охват, что отражалось на сборе пожертвований и соответственно, качественном улучшении технического оснащения мобильного отряда.
Однако, «Чемпион» считал, что сбросы – это не самое интересное, и активно работал над подбором наиболее оптимального заряда для FPV-дронов. Учитывая важность этого направления, Трофимов подобрал в свой отряд специалиста по минно-взрывной технике – вместе с которым дела у «авиационной» составляющей отряда пошли в гору. Боря Шустов до мобилизации работал техником по взрывным работам на руднике, и ему не пришлось долго вживаться в новую роль. Варианты взрывных устройств стали множиться с огромной скоростью – и всё это великолепие инженерной мысли легко могло быть доставлено к противнику с помощью FPV-дрона, буквально вчера считавшегося всего лишь дорогой игрушкой. Глядя на их «изобретения», состоящие из различных вариаций замыкателей, электродетонаторов и взрывчатки, Юра порой задумывался, чем эти двое будут заниматься после войны – и ему становилось не по себе от очевидности простого ответа – если кривая направит их в криминальное русло. Шустов ранее был судим за убийство – вступился за девушку и отсидел шесть лет, а перед мобилизацией работал взрывником на руднике только потому, что к работе под землёй люди особо не стремились, и работодатель закрыл глаза на его судимость. И вот блатные нотки, как заметил Трофимов, со временем начали передаваться безобидному Назарову, который, открыв личный счёт, стал менять своё поведение, в котором появилась смелость и жёсткость.
Впрочем, вопрос применения военных навыков в послевоенной жизни касался не только Назарова и Шустова, но и всех других людей, которые на войне приобретали не только технические навыки в лишении жизни других людей, но и теряли психологические ограничения, в мирное время сдерживающие от преступлений, а на войне растворяющиеся за ненадобностью. Но это всё будет потом, после войны, сейчас же это играло на достижение победы, а следовательно, должно было поощряться и развиваться.
И оно поощрялось и развивалось, даже вопреки мнению и желаниям вышестоящего командования.
***
В двадцать два часа Юра явился на «последнее» совещание перед наступлением, где доложил о готовности своих групп. Михайлов был больше озабочен танкистами и пехотой, и фактического внимания Трофимову не оказал, проигнорировав просьбу командира мобильного отряда указать место в предстоящем бою.
– Не до вас сейчас, - последовал ответ.
– Подождите!
Начальник артиллерии сидел на совещании мрачнее тучи – новых снарядов никто ему не дал, и выполнять огневые задачи было нечем. Самым радостным был Миша Хвостов – его танковый батальон, состоящий из четырнадцати танков, был практически готов к выполнению боевых задач – машины были заправлены, экипажи накормлены, снаряды загружены. Батальон также получил мобилизованных бойцов, но садить их в танки пока не представлялось возможным – среди пополнения не было ни одного танкиста, и потому «мобиков» танкового батальона пока решили в бой не вводить.