Зайти и выйти
Шрифт:
Обстреливаемая рота, посчитав себя попавшей в окружение, легла в круговую оборону и на целый час остановила всё движение по данному маршруту, расстреливая вокруг себя всё подозрительное. Михайлов, находящийся на передовом пункте управления, негодовал и сквернословил в эфир, пытаясь восстановить управляемость подразделений.
Как только удалось всё выяснить и заставить обе роты двинуться дальше, выделив людей на вынос раненых (погибших пока решили не трогать, сложив тела убитых на опушке лесополосы), история со взаимным обстрелом повторилась на другом маршруте
Офицеры, присутствующие на командном пункте, стали высказывать опасения, что фактор внезапности из-за этой стрельбы утрачен, и во избежание больших потерь следовало бы сыграть команду «откат», на что командир бригады заметил, что безотносительно того, утрачена внезапность или нет, бригада продолжит двигаться вперёд, чтобы «взломать оборону врага силой оружия».
Разведчики доложили, что гарнизон Петровки поднят по тревоге и украинские солдаты занимают оборону, готовясь к отражению атаки.
– Командир, надо отходить, - сказал начальник штаба Сергей Серов. – Нам сейчас здесь воткнут по самые помидоры. У нас нет той силы, которой мы могли бы ломать вражескую оборону.
– Никаких откатов, - Михайлов старался придать своему голосу железные нотки. – Решение командира разгромить противника должно быть твёрдым и непреклонно доведено до конца! – поучительно процитировал он строчку из Боевого Устава.
– Это было бы справедливо, - заметил Серов. – Если бы мы обеспечили нормальное поражение обороны противника, а сейчас мы просто людей поубиваем без всякого результата… Или, даром, что мобилизованные?
– Людей? – спросил комбриг. – Здесь нет людей! Есть только солдаты! Мобилизованные они, или контрактники – нет никакой разницы!
– Отмените атаку, товарищ полковник, - начальник штаба повысил голос. – Я вас прошу.
– Сопли подберите, подполковник, - Михайлов посмотрел своему начальнику штаба в глаза: - Или вы можете предложить мне здесь и сейчас иной способ взятия села? Если нет, тогда попрошу вас не мешать мне выполнять боевую задачу, поставленную командующим группировкой!
Начальник штаба опустил взгляд – на такой аргумент возразить было нечем.
В четыре часа утра противник отработал по одной из штурмовых колонн пакетом «Града». Командир второго батальона тут же доложил о больших потерях и запросил машины для эвакуации раненых и тел погибших. В качестве эвакуационной группы к месту трагедии Михайлов направил КамАЗ с отделением разведчиков, который, не доезжая пары сотен метров до ожидавших его столпившихся людей, получил противотанковую ракету в кабину и сгорел у всех на виду.
Ситуация со скрытностью осложнялась ещё и тем, что Петровка находилась в низине, а Горское с одной стороны и Сталедар с другой стороны, располагались на пологих склонах обращённых друг к другу возвышенностей, отчего украинские расчёты ПТРК, расположенные к тому же на крышах первой линии многоэтажек, прекрасно видели все передвижения автомобильной или боевой техники на участке от Горского до Петровки – и широко этим пользовались,
Когда в наступление пошли танки, вначале одна колонна свернула не там, где было нужно, пустившись в получасовые плутания от одной лесополки к другой, а потом другая колонна вышла на минное поле, где в течение двух минут три танка лишились хода, а две БМП разнесло в клочья, что повлекло остановку остальных машин, экипажи которых пребывали в нерешительности, и идти дальше не спешили.
– «Броня», я «Скиф», чего встали? Продолжаем движение!
– все переговоры Юра слышал, находясь в доме – одна из раций была настроена на общебригадную волну.
– «Брод», я «Броня», вперёд! – Хвостов, подстёгнутый командиром бригады, теперь толкал вперёд своих танкистов. – Не стоим, двигаемся!
– «Броня», я «Брод», двигаться не могу, я разулся, - объяснил причину остановки один из командиров взводов.
– «Брод», меняй любого командира танка и вперёд! – было слышно, как Михаил старается «командирским» голосом управлять своими подчинёнными.
Трофимов выскочил из дома и перебежал на окраину села, где находился его противотанковый расчёт с ПТРК «Корнет».
– Что у вас? Противника наблюдаете? – спросил он у ракетчика.
Захаров указал рукой в сторону многоэтажек Сталедара.
– Товарищ майор, мы обнаружили их противотанковый расчёт.
– Достанем?
– Достанем, - кивнул Илья. – Сейчас тепловизор «разогреется», и начнём работать.
Трофимов, обозначая своё участие в бою, вышел в эфир:
– «Скиф», я «Восток», наблюдаю жирные цели в городе, могу работать.
– «Восток», я «Скиф», давай, бей немцев!
Тепловизор прицела противотанкового ракетного комплекса доставал до города на пределе дальности, однако, вражеский ПТРК, находящийся на крыше, виден был хорошо, особенно после того, когда при пуске ракеты, пламя лизнуло стену дома, оставив на ней заметный тепловой след.
– Сейчас мы с ним разберёмся, - Захаров в разрыв прицельной марки поймал тепловое пятно на крыше дома и перед тем, как пустить ракету, громко крикнул: - Выстрел!
Позиция полыхнула огнём, сопроводив пуск ракеты громким хлопком.
Илья начал вслух отсчитывать секунды, чтобы практически весь путь ракета прошла выше линии визирования и не мешала наблюдать цель через тепловизионный прицел, но за несколько секунд до достижения цели, вывести её на наблюдаемое тепловое пятно.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… - вслух считал Захаров.
В сумерках наступающего рассвета Юра видел только яркую точку работающего двигателя ракеты, которая, рыская, сближалась со Сталедаром.
– Двадцать, - сказал Илья и прекратил счёт.
Спустя ещё две секунды далеко впереди полыхнула вспышка разрыва.
– Есть, - удовлетворённо сказал Захаров.
Однако, спустя минуту, с крыши был выполнен очередной пуск, в результате которого один из подорвавшихся на мине танков загорелся, а спустя несколько секунд на нём взорвалась боеукладка.