Зайти и выйти
Шрифт:
– Обещать можешь всё, - усмехнулся Миронов. – А там уже посмотрим, кто чего будет достоин в реальности. Тридцатого числа ты мне докладываешь о взятии города. Свободен.
– Есть, - полковник козырнул и вышел из кабинета командующего группировки, оборудованного в одном из подвалов Антоновки.
Спустя час он уже находился на командном пункте мотострелковой бригады, и взяв указку, подошёл к карте, висящей на стене.
– Твоя бригада сегодня получает мобилизационное пополнение – две тысячи человек. Поэтому… смотри, Коля, - Павлов ткнул указкой в точку на карте: - Это Петровка. Это Сталедар. По данным разведки
Михайлов засветился бесконечной радостью – тщеславие и завышенные амбиции всегда были основой «управленческого таланта» многих военачальников, как бы они того не отрицали даже сами себе.
– Сделаем, товарищ полковник, - заверил он. – Всего-то делов, как вы говорите - «зайти и выйти».
– И смотри, это твой шанс. На операцию будет смотреть Генштаб. Сам полагай, какие перед тобой откроются перспективы… в случае успеха.
– Я всё понял, Альберт Романович. Я всё понял. Успех обеспечим.
Ещё через пару часов Михайлов собрал свой штаб и командиров батальонов и мобильного отряда, который за последние пару месяцев разросся до роты и начал представлять ощутимую силу – такую, что его командира стали приглашать на командирские совещания.
– Товарищи офицеры, сегодня бригада получила пополнение – две тысячи свежих штыков, и поэтому перед нами поставлена боевая задача - взять Петровку и следом, действуя на плечах отступающего противника, ворваться в Сталедар и овладеть им. Предлагается решить эту задачу за два-три дня. С учётом восстановления боеспособности бригады за счёт прибывшего мобилизационного пополнения, полагаю, что решение поставленной задачи не столкнётся с непреодолимыми трудностями. На разработку операции и подготовку подразделений к бою отведен один день, то есть, оставшиеся до вечера четыре часа. Завтра в пять часов утра штурмовые колонны должны начать выдвижение на Петровку. Предлагаю установить порядок нашей работы на завтра. Начальник разведки, вам слово.
Со стула поднялся начальник разведки бригады майор Кобзев.
– Товарищ полковник, данные о противнике не полные, но те, которыми мы располагаем, не позволяют рассчитывать на успех наступательных действий даже с учётом прибывшего пополнения. Нам противостоит 72-я механизированная бригада без одного батальона, два стрелковых батальона территориальной обороны, сводный добровольческий отряд нацистов до ста человек, серьёзная артиллерийская группа механизированной бригады, на вооружении которой имеются до шести «топоров» с «эскалибурами». На крышах многоэтажек размещены до четырёх ПТРК «Стугна», которые могут достать до дороги между Петровкой и Горским.
– По данным Павлова, нам противостоит две роты в Петровке и рота в Сталедаре, - возразил командир бригады.
– Товарищ полковник, - Вадим Кобзев развёл руками: - Я за свои данные ручаюсь. Я их ежедневно получаю от своих разведывательных органов и тщательно анализирую. Всё это я передаю и в группировку, а как они
Не вступая в спор с разведчиком, Михайлов посмотрел на Хвостова:
– Командир танкового батальона, я вас слушаю.
За полгода взлетевший с должности командира взвода на должность исполняющего обязанности командира батальона капитан Миша Хвостов встал со стула.
– Я, товарищ полковник!
– Изложите ваше видение организации предстоящего боя.
– Предлагаю одну мою роту задействовать в атаке на Петровку со стороны Николаевки, другую со стороны Горского, третью держать в резерве для развития успеха в направлении Сталедара. Подразделения, действующие в первом эшелоне, предлагаю распределить вот по этим восьми лесополосам…
– Принимается, - кивнул комбриг. – Командир первого батальона!
Женя Гусев поднялся и, переминаясь с ноги на ногу, осторожно сказал:
– Товарищ полковник, вы видели это пополнение? Я не представляю, как с ними идти в бой. Они приехали все в хлам бухие, с машин натурально выпадали – хорошо, что не убились. Мои ротные их сейчас размещают по домам, постоянно возникают конфликты, они лезут в драку на офицеров, им нужно пару дней, чтобы протрезветь, потом нужно будет заняться с ними боевой подготовкой, научить их хотя бы чему-то. А то, из того, что я увидел, это всё очень печально. Я не могу с такими людьми идти в бой.
– Вы полагаете, что в окружном учебном центре, где они провели два месяца, их ничему не учили?
– Я в этом уверен, товарищ командир, так как обстановку в учебном центре знаю хорошо, - сказал Гусев.
– Мне командующему так и доложить? – спросил Михайлов. – Что пополнение не готово, выполнить приказ командующего группировки я не могу?
– Товарищ полковник, я вам довёл истинное положение дел в батальоне, а докладывать или нет – это ваше право, - заявил комбат.
– В общем, так, майор, - командир бригады повысил голос. – С этими людьми вы завтра идёте в бой и решаете поставленную задачу. Кто из них выживет – станет настоящим воином, кто погибнет – значит, плохой он солдат. Ясно?
– Так точно, - кивнул Гусев.
– И второй момент. Завтра из них мало кто вообще на ноги встанет. Им нужно, как я уже сказал, пару дней, чтобы протрезветь.
– В бою протрезвеют, - отмахнулся комбриг. – Здесь война, а не вытрезвитель. Или вы что, не знаете, что нужно делать с алкашами?
– Товарищ полковник, что с ними делать, я знаю. Но на все воспитательные мероприятия у меня просто нет времени.
– Значит, воевать завтра пойдёте только с теми, кто сможет идти, - Михайлов сказал это в такой интонации, что все присутствующие поняли, что далее обсуждать этот вопрос он не намерен.
– Есть, - кивнул Женя. – Тогда я готов действовать с одной из танковых рот Хвостова.
– Второй батальон? – спросил Михайлов.
Командир батальона майор Витя Васильев поднялся и пожал плечами:
– Товарищ полковник, у меня проблемы все точно такие же, как и у «Стрельца» - люди прибыли никакие, им нужен отдых, как минимум. И подготовка.
– На ваши проблемы у вас есть время до утра, - сказал Михайлов. – Родина дала вам людей, численность бригады восстановлена, а вы сейчас ищете оправдание, чтобы не идти в бой. А оправдание, товарищ майор, это скрытая форма неповиновения.