Зажечь солнце
Шрифт:
— Я сейчас кое-что скажу, — говорит Танатос настолько тихо и настолько уверенно, насколько только может, но то и дело смотрит, стараясь поймать взгляды обоих своих попутчиков. — И вы сделаете всё, что я скажу.
План — не слишком хороший, не слишком проработанный (да и времени прорабатывать его нет) — всплывает в голове довольно скоро. Танатос Толидо всегда считал своей сильной стороной быстро придумывать что-либо, что было ему необходимо в данный момент. Но почему-то мальчику кажется, что для сложившейся ситуации он думал слишком медленно, что надо бы думать куда быстрее…
Нужно определить — и сделать это нужно как можно скорее — кто именно из них троих будет заманивать вендиго куда-то
Хелен не сможет быть приманкой. Она слишком мала — ей всего десять. Слишком волнуется. Слишком… девчонка. Да она запутается в куче своих юбок и упадёт прямо под ноги чудовищу! Помрёт сама и никого не спасёт. К тому же, её нельзя заставить побежать — девчонка донельзя упряма и никогда не будет его слушать. Да и из всех них она выглядит самой маленькой — хотя Танатос уверен, что мяса на ней больше, чем на Танатосе и Йохане вместе взятых. Но на такую вендиго вряд ли покусится, если она отбежит в сторону одна. Она неловкая, трусиха и… Неважно.
Хелен отметается.
Йохану четырнадцать — он самый старший из них. У него есть оружие — та штука, которую он зовёт музыкальным инструментом. По идее, он знает легенды лучше всех них — возможно, сообразит куда бить. Но тут есть одно весьма значительное «но» — Йохан не сможет побежать. Толидо собственными глазами видел, в каком состоянии у барда ноги — тут не то, что убежать от вендиго, тут боишься, как бы он вообще был в состоянии хоть куда-то дойти. Так что, Йохан тоже не сможет их спасти — будет слишком медлительным. И, опять же, он слишком боится.
Так что, Йохан — тоже не вариант.
Остаётся только он сам — гораздо более ловкий, чем Хелен, и куда менее измученный голодом и болезнью, чем бард-недоучка. Что же… Танатос гораздо более удачливый, чем кажется со стороны. Он уже выбирался из таких передряг, какие и Йохану, и Хелен едва даже снились. Ни один послушник, кроме Толидо, не прожил в услужении у Эрментрауда больше года.
Должно быть, это единственный выход — нужно подобраться к вендиго как можно ближе и задержать его внимание на максимально долгий срок. Десяти-двадцати минут хватит Йохану и Хелен, если они будут идти как можно быстрее, бесшумнее, но ни в коем случае не бежать. А если повезёт — Танатос успеет ударить чудовище топором. Не в сердце — сердца у вендиго уже давно нет, оно сгнило вместе со всеми ненужными ему органами. Лучше всего — ударить в желудок. Вроде бы, это самая важная часть тела вендиго. Насколько Танатос может знать.
В тринадцать лет ещё никто не хочет умирать.
И даже такой сорванец и бывший послушник культа смерти в тринадцать лет будет бояться смерти. Танатос не хочет, чтобы его жизнь прервалась сейчас — на самом интересном месте, когда он только-только сбежал. И Йохану с Хелен стоит понимать, каких усилий Толидо даётся это решение. Он не ждёт от них какой-либо благодарности — от этого его бы воротило. Но мальчику хотелось бы, чтобы они понимали.
— Бери Хелен за руку и иди прямо. Как мы и шли. Старайтесь идти как можно быстрее, но не бежать. Возможно, выберетесь за пределы владений этой твари, — даёт указания Танатос, стараясь говорить как можно более внятно и спокойно — благо голос у него не дрожит — в надежде на то, что хотя бы его хладнокровие несколько успокоит этих двоих.
Выдержка — вот чему ещё можно было научиться, находясь у Эрментрауда. И умение красиво, складно, и, главное, правдоподобно врать.
У него практически нет шансов выжить.
Осознание этого не слишком приятного факта накатывается лишь тогда, когда Танатос подходит к чудовищу ближе. Куда ближе, чем ему казалось в первый момент. Вендиго поворачивает свою уродливую голову к бывшему послушнику, и мальчику кажется, что в глазах чудовища он видит свою смерть.
Если считать, что это — всего лишь игра, всё станет намного проще. Да. Всего лишь развлечение. Опасное, смертельно опасное, но от того ещё более манящее. Конечно, будет ужасно жаль, если он победит, но при этом умрёт. Вендиго надвигается на него — ленивой походкой, но всё же гораздо быстрее, чем Толидо себе это представлял.
Танатос думает, что нужно попробовать ударить вендиго топором. Это, судя по всему, будет непросто, но — хоть какой-то шанс на победу. Хорошо, всё-таки, что в Тивии он забрал топор, которым колол дрова. Вот… Шаг, ещё один — вендиго находится в такой близости от него, что можно протянуть руку. Пора. Толидо со всей силы бьёт чудовище топором в то место, где у человека обычно находится желудок.
Вендиго издаёт столь пронзительный вопль, что Танатос от неожиданности едва не теряет равновесие, чудом оставаясь на ногах, а чудовище в это время почти что подлетает к бывшему послушнику и тянется своей костлявой когтистой рукой к его щеке, а потом, шипя, надавливает сильнее, оседая прямо у его ног.
Что происходит далее Толидо едва ли может понять — вендиго ещё шипит, воет у него в ногах, а щёки, шея и грудь горят огнём боли. Силы покидают мальчика, хотя разум упорно твердит ему, что нельзя сдаваться — раненный зверь порой куда хуже сильного и здорового. Ноги послушника уже не держат.
Танатос чувствует лишь, что теряет сознание, медленно проваливаясь в такую долгожданную темноту.
***
Санне скучно. Ей неинтересно сидеть и читать истории, над которыми хочется плакать, неинтересно шить для кукол… И учить эльфийские языки девочке совершенно не хочется. Поэтому Санна с недовольным видом сидит на кровати Деи и болтает ногами, ничего не слушая из тех сказок и легенд, которые ей говорят. Конечно, можно построить снежный замок, но… Вряд ли Санну отпустят гулять — мать отпустила её к Дее ещё едва оправившуюся после болезни. И их в сад никто не выпустит — тётя Вигдис приказала садовнику и дворецкому следить за тем, чтобы никто из девочек не покидал дом через парадную дверь. А выходить через чёрный ход кажется Деифилии не слишком хорошей идеей, хотя Санна уже полчаса пыталась подбить её на этот шаг.
Деифилия любит строить замки. Делать их похожими на настоящие — из серого и чёрного камня. Она даже придумала способ делать в замках почти что самые настоящие стёкла. Получается очень даже красиво. Лепить, правда, приходится очень долго — Санне иногда это не слишком нравится. Она любит подвижные игры, любит тайны и секреты — чтобы что-то было не таким, как всегда. Чтобы сердце сжималось от страха, что возникает в преддверии чего-то замечательного.
Стежки у Санны не слишком ровные — впрочем, возможно, так кажется на фоне Деифилии. И она не слишком любит шить для кукол. Зато Санне нравится вязать для них шапочки, шарфы и свитера. А ещё — Санне нравится танцевать. Она не слишком хорошо умеет это делать, но Зигварду порой даже нравится, как кружится Сюзанна. Впрочем, он сам до сих пор не может выучить всех движений.