Зази в метро
Шрифт:
– Спроси, как там со свадьбой. Все остается в силе?
– У кого спросить? У Зеленуды?
– Господи! Чего только не приходится выслушивать.
– Что, и пошутить нельзя?
– примирительно сказал Турандот. И крикнул через плечо: - Мадо Ножка-Крошка!
– Сию минуту!
– отозвалась Мадлен.
– Шарль спрашивает, хочешь ли ты еще, чтоп он был твоим мужем.
– Д-д-д-а,- уверенно сказала Мадлен. Турандот повернулся к Шарлю и спросил:
– Ты по-прежнему хочешь жениться на Мадо
– Д-д-да,- твердо ответил Шарль.
– В таком случае,- столь же твердо сказал Турандот,- объявляю вас мужем и женой.
– Аминь,- сказал Подшаффэ.
– Очень глупо!
– рассердилась Мадлен.- Очень глупая шутка!
– Почему?
– спросил Турандот.- Так ты хочешь или не хочешь? Надо как-то определиться.
– Да я не об этом. Просто вы глупо пошутили.
– А я не шутил, я серьезно. Я давно хочу, чтобы вы с Шарлем поженились.
– Не ваше это свинячье дело, мсье Турандот.
– Последнее слово все равно осталось за ней,- невозмутимо констатировал Шарль.- Приехали. Все на выход. Я поставлю машину и догоню вас.
– Слава богу,- сказал Турандот.- А то у меня даже шея заболела. Ты на меня не сердишься?
– Да нет,- сказала Мадлен.- На таких дураков, как вы, даже сердиться грех.
Роскошный адмирал в полном обмундировании распахнул перед ними дверь.
– Какая прелесть!
– сказал он, глядя на попугая.- Птичка, что, тоже из этих? Зеленуда взбеленился:
– Болтай, болтай, вот все, на что ты годен.
– Ему, кажется, тоже неймется,- сказал адмирал.
И, обращаясь к вновь прибывшим, сказал:
– Вы гости Габриэллы? Я сразу просек!
– Послушай, ты, педик, не хами!
– сказал Турандот.
– А вот этот вот тоже к Габриэлле? И он посмотрел на попугая так, как будто смотрел на него с величайшим омерзением.
– Он тебе что, мешает?
– спросил Турандот.
– В какой-то степени,- ответил адмирал.- Я от птиц комплексую.
– Надо сходить к птицеаналитику,- сказал Подшаффэ.
– Я уже пытался анализировать свои сны,- сказал адмирал,- но они дурные какие-то. Ничего не получается.
– А что вам снится?
– спросил Подшаффэ.
– Кормилицы.
– Ну и говнюк же вы все-таки,- пошутил Турандот.
Шарль наконец нашел место и поставил машину.
– Вы что, еще не вошли?
– спросил он.
– Пришла тут и командует!
– сказал адмирал.
– Я не люблю, когда со мной так шутят,- сказал таксист.
– Учту на будущее,- сказал адмирал.
– Болтай, болтай,- сказал Зеленуда...
– Ну и гвалт же вы здесь устроили,- сказал Габриель, выходя им навстречу.- Заходите, не бойтесь. Публика еще не собралась. Тут только туристы. И Зази. Заходите. Заходите. Сейчас повеселитесь в свое удовольствие.
– А почему, собственно, ты пригласил нас именно сегодня?
–
– Вы ведь всегда окутывали стыдливым покровом двусмысленной тайны свои ночные занятия,-- продолжил его мысль Подшаффэ.
– К тому же вы никогда не давали нам возможности видеть вас на сцене,добавила Мадлен.
– Да,- сказал Зеленуда.- Мы совершенно не понимаем как хик сего нунка, так и квид сего квода"(.Здесь этого теперь, так и зачем этого почему (лат.).)
Оставив без внимания реплику Зеленуды, Габриель таким образом ответил на предшествующие вопросы:
– Почему? Вы спрашиваете почему? Ах! Это странный вопрос, особенно если учесть, что сам не всегда знаешь, кто, кого, зачем и почему. Почему? Да, почему? Вы спрашиваете меня почему? О! Позвольте мне в это сладостное мгновенье сказать о слиянии бытия с почти ничем в горниле залогов и задатков. Почему, почему, почему, вы спрашиваете меня, почему? Вы что, не слышите, как трепещут глоксинии в эпиталамах?
– Ты это нам говоришь?
– спросил Шарль, которому частенько доводилось решать кроссворды.
– Нет. Вовсе нет!
– ответил Габриель.- Но посмотрите! Посмотрите!
Занавес из красного бархата как по мановению волшебной палочки разомкнулся точно по линии меридианы, открывая перед завороженными зрителями бар, столики, сцену и танцевальную дорожку "Старого ломбарда", самого известного в столице ночного бара для педиков,- а в столице, как известно, этого добра хватает. В этот сравнительно ранний час здесь ощущалось лишь весьма слабое оживление, вызванное совершенно нелепым для этих мест и в целом неожиданным присутствием учеников Цицерона Габриеля, среди которых царило и парило дитя Зази.
– Подвиньтесь, дайте им сесть, о благородные чужеземцы,- обратился к ним Габриель.
Туристы, испытывавшие к нему полное доверие, пришли в движение, чтобы дать возможность вновь прибывшим занять место в своем тесном кругу... Когда все как следует утрамбовались, Зеленуда был водружен на краешек одного из столиков. Он выразил свое удовлетворение при помощи разбрасывания во все стороны семечек подсолнуха.
Какой-то девушка в шотландском костюме - а именно официант, прикрепленный к означенному ночному заведению,- посмотрел на Зеленуду и поделился вслух своими наблюдениями.
– Бывают все-таки психи,- сказал он.- С попугаем я бы ни за что...
– А ты что же, жирный гом, думаешь, у тебя нормальный вид в этой юбчонке?
– отпарировал Турандот.
– Оставь его в покое,- сказал Габриель.- Это его рабочая одежда. Что до Зеленуды - так это я его пригласил,- обратился он к шотландке,- так что ты уж заткнись и свои соображения оставь при себе.
– Здорово ты его,- сказал Турандот, торжествующе глядя на шотландку.Да, кстати, чем вы можете нас угостить? Шампанским или еще чем?