Здравствуй, Таити!
Шрифт:
— На чем это я остановился?.. Э-э-э, — мужчина выразительно махнул рукой и взглянул в окно. Его бледно-голубые глаза смотрели куда-то далеко, за рифы. Наверное, мысленно вернулся он к дням своей молодости, так как умолк надолго.
Я смотрел на него в растерянности. Несчастный, но мужественный человек! Наши вечерние беседы были очень нужны ему. Таро скучал. Читает ли он газеты? Они редко сюда доходят. Слушает ли радио? Да, это его единственное развлечение. Таро нетипичный островитянин, в его жилах течет четверть немецкой крови, поэтому он умеет вспоминать и жить воспоминаниями. «Вчера — это сон», — говорят истинные полинезийцы.
Глава
Чем живет семья Троппе? Они, разумеется, не богачи, но и не производят впечатления голодающих. Щедрая природа не жалеет даров, чтобы прокормить такие семьи. На крошечных моту, входящих в состав Маупити, они выращивают дыни. Женщины стараются подработать шитьем. Помогает и старшая дочь, которая работает в отеле «Ноа-Ноа» на острове Бора-Бора. Известно, времена становятся все труднее, но они обходятся самым необходимым.
Несмотря на присутствие инородной крови, полинезийские черты у членов семьи Троппе выражены в большей степени, чем у других знакомых мне островитян. Они обладают подлинным благородством и прирожденной искренностью, держатся с абсолютной свободой и естественностью, а в их приветливости к гостю нет ни капли фальши. Полинезийцы вообще очень прямолинейны, не то, что жители Дальнего Востока, у которых улыбка часто маскирует чувство, далекое от дружбы и расположения. Когда настанет час моего отъезда, Раера по-матерински прижмет меня к своей необъятной груди и крепко расцелует. А ее муж несколько минут будет искать нужные слова, которые наилучшим образом выразили бы то, что он чувствует. Наконец он произнесет: «Большого, большого счастья вам».
Я очень привязался к этим людям. Однако представление о семье Троппе сложилось не сразу, а постепенно, из множества случайных черточек и событий. Семья большая, но сердце ее еще больше. Не имея сына, Таро и Раера усыновили ребенка их друзей. Харевеа очень любит своих приемных родителей, и они обожают его. Малыш даже не вспоминает прежних родителей, которые живут на острове Пааа.
Усыновление детей очень распространено на островах Южных морей и имеет долгую историю. Договор об усыновлении иногда заключают еще до рождения ребенка, и появления его на свет ждут с нетерпением. Бывает, что друзья и знакомые меняются детьми. Мне рассказывали об одной матери, которая отдала своего ребенка другой женщине, чтобы облегчить ей горе утраты собственного ребенка, погибшего в зубах акулы. Усыновленный малыш считает своими родителями обе пары и при желании может жить то у одних, то у других. Французские гражданские чиновники часто испытывают трудности при установлении родственных связей полинезийцев, зато полинезийцы отлично в них разбираются.
Кстати говоря, кандидатом в приемные родственники может быть и европеец. Помнится, капитан Кук обменялся с правительницей одного из островов именами в знак дружбы, что на всех архипелагах Полинезии считается высшим доказательством родства. Такой же чести удостоились Жербо, Стивенсон и мой земляк профессор Годлевски. Приемный родственник получает соответствующее имя и становится членом семьи.
Я размышляю об этом прекрасном обычае,
На следующее утро, пробудившись от крепкого сна, протираю глаза и с трудом вспоминаю, что нахожусь на Маупити. Ночь я провел по-царски, спал в комнате хозяина, а хозяйка перешла в другое помещение.
Рани стоит у входа в «мужскую комнату», держа в руках выстиранное пареу и кусок пальмового мыла. Она приветствует меня улыбкой и поднятием бровей, характерным для островитян. Только полинезийцы этой едва заметной мимикой умеют показать особое расположение и дружбу.
— Уже пора, — весело напоминает мне девушка, вручая принесенные вещи.
Я с восхищением любуюсь ею: глаза то внезапно вспыхивают искрящейся радостью, то застилаются облачком задумчивости. Мягкая улыбка, зубы, белые, как мякоть кокоса, темно-ореховые глаза — от всего веет прелестью. Красота Рани — лучшее доказательство того, что полинезийцы ведут свой род от божественной пары, Оту и Хины, прародителей, которых создали боги, чтобы от них пошло племя красивых людей.
Утренний и вечерний туалет я совершаю позади дома, обернувшись в пареу. Моюсь, как и все, в тазу или в каменном корыте для вымачивания маниоки, Время, когда на островах купались под водопадами, давно прошло, а здесь, на Маупити, воду надо особенно экономить. Несмотря на это, все мы моемся два раза в день. Полинезийцы да еще японцы, вероятно, самые чистоплотные люди в мире.
Завтракаем на свежем воздухе. Едим молча. Никто никого не угощает, так как здесь нет ни хозяев ни гостей. Каждый берет что хочет.
Завтрак взят прямо из моря, вернее, из полинезийского «холодильника» хупе. В семье Троппе нет масляного холодильника, как у таваны или китайца. Каждое утро, часа в четыре, Пепе вместе с соседом отправляются на рыбную ловлю. Тем временем хозяйка готовит утренний кофе (зерна собирают в лесу, а затем мелют на ручной мельнице); открывает кокос и выливает в кофе его содержимое.
Сегодня воскресенье. Никто не подметает двор (правда, двор в Полинезии — понятие условное), никто не ловит рыбу. Все островитяне чтут воскресенье, этому их научили миссионеры. Женщины переодеваются в выстиранные, отглаженные платья и отправляются на богослужение в протестантскую церковь. Мы с Таро остаемся дома.
Завожу беседу на религиозные темы, так как случай для этого самый подходящий.
— Таро, почему здешние пасторы так печальны?
Полинезиец молча улыбается.
— Ты знаешь каких-нибудь старых богов? — не отстаю я от хозяина.
— Друг мой, ты слышал о Тане? Это был бог света, поселивший первых людей в прекрасной роще у источника живой воды ваиора, а потом запретивший есть плоды хлебного дерева, которое называлось «древом жизни Тане».
«Неужели это аналогия легенде о наших прародителях Адаме и Еве?» — думаю я. Вслед за этим узнаю, что полинезийцам был известен обряд крещения и нарекания детей именами задолго до прибытия европейцев. А также обряд венчания. Ничто не ново под солнцем. Неверно, что на островах не знали религиозной церемонии, узаконивающей брачные отношения. Без разрешения вождя ни одна девушка не имела права выйти замуж.