Зелёная кровь
Шрифт:
Хольвин кивнул, присел на выступающий корень к огню. Волки расселись и улеглись рядом, обнюхивая и толкая друг друга; в их игривых прикосновениях было столько тепла и дружеской нежности, что воспитанный на страшных сказках горожанин не узнал бы в резвящейся компании самых опасных хищников севера.
Старый уселся, обмяв папоротник, спокойно и уютно, по-собачьи опер подбородок на руку. Задумчиво проговорил:
– Убить... да, это было бы хорошо. Это было бы совершенно честно, посредник. От них припахивает... тухлятиной. Я их не видел, но я хорошо
– Можешь разыскать?
– спросил Хольвин.
– Лютый мне не говорил...
– Щенок еще твой Лютый, - хмыкнул Старый.
– Что он знает? Он города никогда и не нюхал. Да и потом - для молодых все люди воняют, кто больше, кто меньше, все, в сущности, одинаково. Найти их логово было бы очень и очень просто... если ты хочешь убить.
– Но прошло две недели... ты хочешь сказать, что можешь взять такой старый след?
Старый печально ухмыльнулся, обнажив пожелтевшие, но еще крепкие клыки.
– Да вот еще! Я тогда, в тот день, когда моя подруга и дети умерли, прошел по следам до шоссе. А потом мы с Пройдохой и Нахалкой чуток прогулялись по запаху этой машины...
– Вы и это можете?
– Тоже - невидаль! Да от нее за версту несло! Мертвечина, порох... как тебе объяснить, запах такой... его обдумать проще... сладкий такой, но противный... Кровь, это понятно... Короче, я думаю, эта машина до сих пор окончательно не заветрелась. А Пройдоха - нюхастый щенок.
Нахалка, подняв лохматую голову с плеча Лютого, укоризненно сморщилась - ей не понравилось, что вожак отметил кобеля, а не ее. Лютый нежно тронул носом ее ухо. Пройдоха, приблизительный ровесник Лютого и имеющий с ним явное братское сходство, но темнее окрасом, подвинулся ближе с совершенно собачьей, лукавой и умильной миной; Хольвин машинально погладил его, как пса - впрочем, Пройдоха не только не отстранился, но даже понюхал его ладонь. Хольвин спросил:
– Неужели вы шли до города?
– Нет, - отрезал Старый.
– Я еще не выжил из ума, чтобы ради мертвых детей рисковать живыми. Мы ходили в другую сторону. Туда, откуда машина приехала.
– Разве она не из города?
– Да нет же, говорю. Выехала на шоссе с грунтовой дороги. Оттуда, из-за Уютного. Мы прошли до самого места, откуда она взялась. Там лес и высоченный забор с железными воротами. Огорожено много места и пахнет зверем, кровью, бензином и всякой человеческой дрянью. Ходячей падалью несет - с ног сбивает. Могу показать, где. Возможно, они еще туда вернутся.
– Старый, - восхищенно сказал Хольвин, - да ты бесценный волк!
– А то...
– А каким зверем там пахнет? Ты хочешь сказать - охотничьими трофеями? Убитыми?
– Нет, не только, - Старый мотнул головой.
– еще и живым зверем. Медведем.
– Медведем... вот как... Совсем нехорошо...
– Не первой молодости, но не дряхлым еще. Нездоровым и голодным. И еще... как бы... вроде от него, как иногда от людей пахло. Перегаром яда этого... Но далеко было, так что,
– Ничего себе...
– Хольвин присвистнул, и щенки насторожили уши на звук.
– И ты это все унюхал через забор?!
– Мы прошли по периметру, - сказал Старый.
– Ночью. И все хорошенько обнюхали. Это общее мнение.
– Медведь - в клетке, наверное, - вставила Нахалка.
– Запах такой... привязанный к месту и затхлый. И еще - там в одном месте вкусно пахло, коровой.
– Корова - это человеку неинтересно...
– Нет, нет, интересно, - возразил Хольвин.
– Мне все интересно. Продолжайте, пожалуйста.
– А убивали там и вправду много, - задумчиво сказал Пройдоха.
– Правда, Старый, много?
– Туда, наверное, приносили добычу, - сказал Хольвин.
– Убитых из вашей Стаи тоже туда отнесли?
– Нет, - подал голос Лютый.
– Я тебе не говорил? С наших содрали шкуры, а тела бросили, где придется. Это я помню. Видел.
– Да, тела в лесу остались. За забором убивали, а не приносили мертвых, - сказал Старый.
– Что я, не отличу? Там в одном месте пахнет так, будто кровь на метр в землю впиталась. По-твоему, так может быть, если просто тушу положить? Которая уже кровоточила в другом месте?
– А звери разные, - заметила Нахалка.
– Но уж не волки.
– Да, точно, - поддержал Пройдоха.
– Не волки. Пахло слишком так...
– и облизался.
– Это что значит?
– спросил Хольвин.
– А то и значит, - ухмыльнулся Старый.
– Слишком приятно пахло, щенок прав. Вкусным мясом. Я бы сказал, лосем... или оленем. Может, еще коровой. И молодыми...
– Очень это все интересно, - сказал Хольвин.
– Только мне бы еще увидеть это место...
Он не успел закончить, как волки подались вперед.
– Пойдем, - сказал Старый.
– Пойдем посмотрим. Если ты хочешь посмотреть, чтобы потом их там убить - это очень справедливо. И полезно. Потому что для еды, конечно, все убивают, но когда мертвые убивают живых - это против Закона.
Хольвин встал. Волки тщательно потушили костерок, прикопав его песком и затоптав, спрятали под корягу кусочки кремня, которыми выбивалась искра - уже через пять минут Стая приготовилась к маршу.
Тем временем младшие окончательно освоились с присутствием поблизости человека. Веселый волчонок-подросток, по виду лет одиннадцати-двенадцати, игриво толкнул Хольвина лбом в грудь:
– А я тебя съем! Укушу сюда, смотри!
– вытянулся на цыпочках, щелкнул клыками рядом с кожей и ущипнул за шею.
– Я могу тебя съесть!
Хольвин рассмеялся и поднял волчонка за бока. Тот удивился и растерялся, забарахтался в воздухе:
– Эй, отпусти, так нечестно!
– Я боюсь тебя отпускать, - смеясь, сказал Хольвин, раскачивая волчонка в воздухе, как человеческого мальчишку.
– Ты меня съесть обещал.
Волчонок смущенно хихикнул и нервно зевнул:
– Я пошутил. Отпустишь?