Зеленые яблочки
Шрифт:
А еще люди говорят, что время лечит. Но можно ли со временем вылечиться от любви? Вопрос этот очень спорный! Ведь в душу к каждому не залезешь, не узнаешь, что там в ней, в душе чужой? Немало людей проносят в себе неразделенную любовь через всю жизнь. Вроде и живут с неплохим человеком, жизнь сложилась, детей вместе вырастили, столько невзгод вместе перенесли… А нет-нет, да и приснится во сне та далекая, или тот далекий… И изменить ничего нельзя, а поди ты, сердце от воспоминаний вдруг забьется тревожно-радостно, а душу опалит теплой грустью о несбывшемся…
Радовалась Паранька исчезновению соперницы. Думала, что если Дашки не будет,
Егор узнал о Дашином побеге не от своей благоверной. Не удалось порадоваться Паранька впечатлением, которое могла бы произвести на мужа. Другие сообщили ему хуторские новости, едва он через день приехал в деревню. На околице ему повстречалась Феня Авдеева. В руках она несла огромный букет ромашек. Возвращалась с поля, где косили траву на сено. Шла она медленно, помахивая свободной рукой. Разомлевшая от жарко светившего солнышка, от запаха ромашек, она с улыбкой повернулась на стук копыт, приближавшийся сзади. Увидев же, кто сидит на коне, заулыбалась шире, кокетливо приветствуя седока.
— Ты вот, Егор Дмитрич, все в разъездах, да в разъездах, городов, поди, насмотрелся, где тебе до нас до деревенских! — подначила она Егора.
Тот на шутку не отозвался, устало спрыгнул с коня и чтобы немного размять ноги, пошел рядом с Феней.
— Неуж в деревне без меня случилось знамение какое? — озабоченно спросил он.
— Да уж и не знаю, говорить ли тебе? — напустила на себя серьезность и Феня. Но Егор не проявлял нетерпения, молча подстраиваясь под девичий шаг. Обиженная его невниманием, Феня медленно начала:
— На хуторе тут опять суматоха произошла. Ты Дашку Данилову помнишь, поди? — она сделала многозначительную паузу, с торжеством отмечая, что таки задела Егора своим рассказом. У того на щеках заиграли желваки.
— Убежала она от Харитошки своего! — небрежно бросила Феня. Она видела, как меняется взгляд Егора, из синих глаза стали почти черными. Светлые брови сошлись к переносице. В душе Феня порадовалась: пробрало, а то прямо знать ничего не хочет.
«Погоди, посмотрим, как ты закрутишься от следующего сообщения». Феня сделала озабоченное лицо:
— Говорят, он побил ее, Харитон-то. Ну совсем немного, глаз, говорят, заплыл, да рожа красная стала, — зачастила она, видя как Егор поспешно вскакивает на коня и поворачивает на дорогу к хутору.
— Так нет ее в хуторе, нет, — закричала ему вслед Феня. Она еще немного постояла, наслаждаясь произведенным впечатлением. Отомстила все-таки, если не Дашке, то хоть ухажеру ее. Из-за этой Дашки у нее проблемы с Алексеем. Не хочет тот жениться, не быть ей, видно, лавочницей. Не видать легкой жизни. В лавке сидеть, не в поле сено ворошить. Егор скакал в хутор, не разбирая дороги. Как мог Харитон избить Дашу? Как рука у него поднялась? Она ведь такая нежная! Такая худенькая! Ее и можно только обнимать и любоваться ею. Как можно было бить ее по лицу? Ярость кипела в душе Егора. Его Дашу, девчушку, к которой он и подойти-то боялся, избить как любую другую в деревне бабу! Он нахлестывал коня, не замечая, как тот закусил удила и понесся, словно ветер, по степи. Очнулся он только у ручейка. Конь со всего маху влетел в воду, и Егора обдало холодными брызгами. Конь переходил ручей, по грудь погрузившись
— Эх, как был ты бестолковым, так и остался, — укорил он своего молодого коняку.
Привязав уставшего и упирающегося коня за ветку раскидистой ивы, он решил в хутор идти пешком. Не думая о том, что скажет Харитону. Тот все-таки муж, а кто он такой? Егор поднимался по склону холма. Мысли были заняты Дашей. Где она теперь? Что с ней? Он давно не видел ее, но каждый вечер, где бы он ни был: в большом городе, в маленькой деревеньке, укладываясь в постель он видел ее. «Я не рыжая Егор, не рыжая!» Наивная девчонка! За что мучения эти ночные? За что боль эта зеленоглазая, приходящая, стоит только закрыть глаза?
Подойдя к дому Харитона, он рывком дернул дверь. Та подалась под рывком, но не открылась. Харитона дома не оказалось. Дверь была приперта небольшим колом. В хуторе не боялись чужих. Егор понял, что Харитона не найдет, видимо тот косит сено. И чтобы отыскать его, надо помотаться по степи. Закрытая дверь отрезвила его. Но уезжать просто так он не хотел. Он поморщился от мысли, что теперь Феня понесет по деревне новость, о том, как повернул он на хутор, едва узнав о бегстве Даши. В нерешительности он вступил на тропинку, ведущую к соседней хате. У Даниловых в хате было полутемно от занавешенных окон и пахло чабрецом. Запах этот заставил сердце замереть, а потом застучать сильнее. Бабка Авдотья, перебиравшая у печи шерсть, обернулась на дверной стук. Она близоруко прищурилась, разглядывая вошедшего.
— Я это, бабань! Егор! — он остановился в нерешительности у порога. Бабка узнала его. Она взяла клочок шерсти и начала раздирать его, вынимая репьи. Егор заговорил от порога: — Скажи, бабушка, где Даша? — в голосе его было столько муки, что бабка вздрогнула. На глаза ее навернулись слезы; вот ведь любовь какая! Вместе не могут быть и забыть друг друга не могут.
Проглотив слезы бабка отвечала твердым голосом:
— Не скажет тебе из нашей семьи никто об ней. Пусть позабудется, поуляжется немного. Тебе не нужна она, у тебя дите вон большое уж, — укорила его бабка.
На щеках Егора заходили желваки.
— Не вам решать, кто кому нужен! А Дашу я все равно найду. — он хлопнул дверью.
— Вот чумной, теперь ведь искать будет, — бабка Авдотья вскочила и подалась к окну. И жалко его, да ни к чему ему Дашка. Расхлебать бы старый скандал. Вон Харитон орет, что покалечит внучку. Дурной стал, чего хочешь ждать можно. Егора не ко времени принесло. Вдруг повстречается с Харитоном? Бабка перекрестилась, представляя такую встречу. Тревожным взглядом она провожала Егора, пока тот не скрылся из виду.
Егор, повесив голову, ехал домой. Он уже решил, что не успокоится, пока не найдет ту, единственную…
До Параньки быстро дошла весть о том, что муженек, поворотив коня, как оглашенный помчался на хутор. Она рвала на себе волосы; прошедшее время не помогало. Умываясь слезами, она придумывала козни для ненавистной соперницы…
В деревне долго еще обсуждали Дашу. Некоторые кумушки, завидев на улице Луку или Ивана, многозначительно качали головами им вслед. Но никто не решался спрашивать у них о сестре. Лука, всегда слишком серьезный, не располагал к разговорам. У Ивана хоть и не сходила улыбка с губ, но разговоров он не водил ни с кем. Пройдет, поздоровается, а на вопросы не отвечает только загадочно улыбается. Вот и поговори с ним.