Зеленый фронт
Шрифт:
Сталин чуть наклонился вперед, показывая свою заинтересованность увиденным. «Если они раскопали не только это, то у нас может появиться в разговоре с Лесом дополнительный козырь, - пронеслось у него в голове.
– А козыри нам не помешают...».
– У нас зафиксированы десятки наблюдений за растениями, установленными в больницах, школах, заводских корпусах, - парень потянулся рукой за небольшой стопкой самых обычных тетрадок.
– Выяснилось, что растения совершенно не выживают в палатах, где есть безнадежно больные или пациенты с тяжело переносимыми заболеваниям. В психиатрических отделениях рост растений приобретает совершенно странный, подчас неконтролируемый, характер..., - лицо у Власика в этот самый момент несмотря
– Более цветы быстро хирели, когда внезапно умирал человек, который за ними долгое время ухаживал. Вот... сейчас..., - он открыл одну из закладок в тетради.
– Медсестра... Заикаина Вера Николаевна умерла, не приходя в сознание, после ранения грудной клетки осколков авибомбы. В ее комнате в течении нескольких дней засохли почти все растения, несмотря на то, что за ними ухаживали. Но удивительнее даже другое..., - третий ученый при этих словах вытащил из кармана перочинный ножик, отчего Власик резко дернулся к кобуре.
Глаза у Гунара расширились от неожиданности.
– Смотрите, смотрите, - зачастил он.
– Как реагирует растение. Если причинить боль тому человеку, который за ним ухаживает. Давай, Леня!
– третий из них медленно проводит лезвием ножа но тыльной стороне ладони, по которой сразу же протянулась кровавая дорожка и несколько капель упало на пол.
– Вы видите, видите?!
– торжествующе вскричал Гунар, указывая пальцем на небольшой экран прибора, где несколько раз сильно дернулась невесомая стрелка.
– Нам еще непонятен сам механизм, но факт связи определенно установлен.
– Это интересно, - вдруг негромко произнес Сталин, вставая со стула.
– Это действительно представляет научный интерес. А какая может быть польза от этих открытий на практике?
– даже сейчас, когда Сталин знал многое такое, что этим самонадеянным молодым ученным даже и не снилось, он оставался прежде всего руководителем воюющего государства, для которого важность именно практическая ценность открытий и изобретений.
– Вот сейчас? Что это может дать?
Странно, но этот заданный в лоб «неудобный вопрос» совершенно не обескуражил ученых. Позднее выяснилось, что именно этот критерий открытия — практическая полезность — они отрабатывали в первую очередь, пытаясь найти применения таких способностей растений.
– Товарищ Сталин сфера использования этого феномена огромна. Например, мы можем продемонстрировать, как использовать растения для разоблачения вражеских шпионов и диверсантов, - Сталин на мгновение замер; ему показалось, что он ослышался.
– Благодаря тому, что наши приборы могут улавливать реакцию растений на эмоции человека, различать наиболее ярко выраженные из них, мы можем с довольно высокой степенью достоверностью говорить не только о настроении конкретного человека, но и о его намерениях..., - увидев, что интерес к его словам начала проявлять и охрана Сталина и другие его сопровождающие, парень сразу же оговорился.
– Конечно, многое еще не до конца отработано и просчитано... Приборы не обладают достаточной чувствительностью, но … все это рабочие инструменты.
– Покажи, - от тщательно скрываемого волнения грузинский акцент Сталина проявился чуть сильнее чем обычно.
– Как это работает.
– Нам … нужны три или лучше четыре добровольца, - неуверенно произнес Гунар, почему-то глядя не на Сталина, а на начальника его охраны.
– Чтобы все это продемонстрировать.
После еле заметного кивка Сталина, Власик выбрал из сопровождающих четверых, а сам встал рядом с ними четвертым.
– Товарищи, нужно, чтобы там за дверью вы решили, кто из вас будет шпионом..., - голос Гунара дрогнул и зазвучал еще более нерешительно.
– или диверсантом. Этот человек должен спрятать на себе какое-нибудь оружие и потом вместе со всеми зайти в
– Еще одно... Шпион, мне кажется, должен испытывать определенные эмоции, - он переводил глаза с одного охранника на другого.
– Возможно даже сильные! Поэтому выбранный вами человек должен в помещении думать о чем-то плохом..., - в конце речи он чуть на шепот перешел, отмечая выражение лиц у охранников.
Сталин, наблюдая все эти приготовления, улыбался. Его определенно рассмешила двусмысленная ситуация, в которой оказались его собственные охранники. Действительно, охранники, долг которых защищать первое лицо государства, попали в ситуацию, где они должны выступать в совершенно противоположном качестве — в роли потенциальных убийц. Совершенно естественно, что это нервировало людей...
Сотрудники охраны, за исключением Власика, вытащили пистолеты и вышли из лаборатории.
– Ну, и задали вы задачку, - добродушно рассмеялся Сталин, с интересом разглядывая опутанное проводами растение.
– Посмотрим, что же из этого выйдет.
Наконец, двери открылись и все четверо вошли внутрь. Кобура у Власика была открыта и оружия в ней не было, что сразу же было отмечено всеми.
– А теперь медленно пройдитесь возле цветка, - Гунар в очередной раз оглядел прибор и тянувшиеся к нему провода.
– Не так быстро.
Бойцы начали осторожно подходить к столу. Бросаемые ими на цветок взгляды были отнюдь не дружескими, что сразу же отметил и прибор. Его стрелка совершала нервные и неглубокие броски, когда к цветку подходил очередной человек.
Третьим шел Власик, с волнением косившим глаза в сторону прибора. Стрелка вновь дернулась, но не сильно. Следом пошел последний — коренастый парень с чуть оттопыренными ушами. Едва последний приблизился к растению, как стрелка резко дернулась и задрыгала как сумасшедшая.
– Вот и поймали тебя, - с азартом произнес потиравший руки Сталин.
– Раз и все!
Охранник при этих словах побледнел, словно он действительно был разоблаченный шпион.
– Это хорошо, товарищ Гунар!
– довольно проговорил Сталин.
– Это очень хорошее изобретение. И надо уже сейчас думать, как его использовать на фронте, - последнее он произнес уже даже не ученым, а своим сопровождающим.
– А как вы считаете, товарищи, - тут он обратился к стоявшей у стола троице.
– Может ли растение думать как человек и, а чем черт не шутит, разговаривать как человек?
Своим тоном он дал понять, что его вопрос можно рассматривать и как шутку. По крайней мере им так показалось. Однако, Гунар, как самый старший из троицы, решил ответить, максимально серьезно.
– В данный момент, товарищ Сталин, я могу лишь выдвигать предположения. Мои коллеги, я уверен, находятся в таком же положении. В тоже время, уже проведенные эксперименты, позволяют говорить о том, что растения — это сложный организм, который, что можно утверждать, способен общаться с себе подобными, в состоянии улавливать информацию из окружающего пространства. Мне думается, растение способно думать... Просто на данный момент мы в состоянии судить об этом лишь по косвенным признакам — возмущение электрического потенциала, изменение температуры и цвета и т. д. То это растение не способно говорить и думать, это человек не может понять его и говорить с ним!
– Однако..., - с некоторой долей восхищения пробормотал Сталин.
– Молодцы.
У Гунара даже на какой-то момент промелькнула мысль, что высказанные им предположения, что там греха таить слишком смелые предположения, Сталина ничуть не поразили. Ученый не увидел в его лице даже намека на удивление или улыбку. Нет! Ему отчетливо показалось, что тот услышал что-то такое, что и так уже знал и без него, то есть что-то совершенно обыденное. К счастью для науки эта мысль исчезла без следа едва только были произнесены следующие слова Сталина.