Зелёный щит нашей планеты
Шрифт:
И ты думаешь, что я коварен.
— Что все это значит? — спросила я.
И снова Ранд продемонстрировала мне свою зубастую улыбку.
— Я пытаюсь решить, говоришь ли ты мне правду или ты в сговоре с Вейнфолдом. Если ты говоришь правду, значит моя дочь права, и в тебе есть что-то особенное. Это сделало бы тебя полезной. Если ты лжешь и Вейнфолд каким-то образом убедил тебя в его ложном стремлении отомстить, ты опасна.
— А не могу ли я быть и тем, и другим? Полезной и опасной.
— О, я на это надеюсь.
Она скрывает правду о том, что потеряла. Слова Сссеракиса были почти правдой, но Мезула отдала это, а не потеряла.
— Ты этого не видишь, так? — спросила я и была
— Очень умная. — В этих словах была угроза, что-то в том, как они были сказаны. Я достаточно много раз сталкивалась с ее ложью и обольщением, чтобы найти хоть какую-то правду. Возможно, самую маленькую из тех истин, которые она скрывала. Если бы я только видела все остальные.
Я проигнорировала угрозу, я уже тянула за другую ниточку, чтобы посмотреть, куда она ведет:
— Тамура — Аспект. Что дала ему его Ранд?
— Свое бессмертие. — В голосе Мезулы послышалась печаль. — Райтер всегда была самой сострадательной из всех нас. Опустошение, которое война Джиннов причинила миру и нашим творениям, нам самим, было слишком велико для нее. Она произвела на свет сына, наследника, который вобрал в себя все ее знания, всю ее проницательность, и подарила ему свое бессмертие. Трусливый выход — она покончила с собой, вместо того чтобы довести до конца войну, которую сама же и помогла развязать.
Тамура уже был старым, когда я впервые встретила его, но я понятия не имела, насколько правдиво утверждение Мезулы. Он прожил гораздо дольше, чем кто-либо имел основания полагать. Он, должно быть, многое видел. И он, должно быть, многое знал. У меня есть две теории относительно его разбитого ума. Во-первых, знания и мудрость Ранд просто непосильны для земного разума. Райтер передала ему все, что знала, и в процессе этого сломала его разум. Моя другая теория заключается в том, что он тысячи лет смотрел на страдания Оваэриса, и боль от этого сломала его. Скольких детей он мог бы зачать только для того, чтобы наблюдать, как они умирают, а потом и их дети? Сколько войн он видел, как они начинались и заканчивались? Сколько жизней было потеряно из-за того, что, должно быть, казалось ему таким незначительным или вообще бессмысленным? Какая боль и трагедия. Как он мог не сойти с ума? Ходили слухи, что он оказался в Яме по собственному желанию, и я начала верить, что это правда. Он знал, где в разрушенном городе Джиннов находится Источник хрономантии. Он сам поместил его туда. Я думаю, он спустился в Яму в поисках надежды. Это легко, когда тебя окружает мир, в котором ты видишь только плохое: несправедливость и боль, смерть и насилие, вину и коррупцию. Ибо там, в Яме, мы были окружены всем этим; я думаю, это помогло ему увидеть проблески надежды. Потому что там, в Яме, мы все могли быть преступниками, но не все мы были плохими. Мне жаль Тамуру за его долгую жизнь, но в то же время я завидую ему за все те годы, которых у меня никогда не будет.
Мезула развернула кольца и медленно заскользила ко мне. Странно, но я почувствовала потребность взглянуть ей в лицо, хотя ее глаза блуждали вокруг меня на длинных гибких руках. Запах шерсти и чешуи снова ударил мне в нос, и я невольно скривила губы от вони. Сссеракис съежился внутри меня, словно прячась от взгляда Ранд. Возможно, я поступила бы так же, если бы встретилась лицом к лицу со своим создателем.
— Райтер предсказала, что ты придешь, Эскара. Она дала нам Авгурии, знаки, на которые следует обратить внимание. Ты — завершение того, что мы начали тысячелетия назад. То, что мы не смогли завершить. Это сформировало мир таким, каким ты его
— Потому что Тамура думает, что удовлетворяю второй Авгурии, Обновлению? А как насчет первой и третьей?
Руки Ранд снова пришли в движение, она повернулась и скользнула прочь, все это время не сводя с меня одного глаза.
— Пророчества никогда не бывают точными, Эскара. Ты удовлетворяешь одному из них, но при этом не удовлетворяешь остальным, хотя можешь сделать это позже в своей короткой жизни. Ты — самый вероятный кандидат, которого я когда-либо видела, и моя дочь что-то в тебе видит. Я готова рискнуть и поставить на тебя.
— Для чего? Чего ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы ты отправилась в До'шан и убила Аэролиса. Он последний из свободных Джиннов. Я держу его в заточении в его разрушающемся городе в течение многих лет, но для этого я связала себя узами с Ро'шаном. Я не могу покинуть свой дворец, а он не может покинуть свою тюрьму. По крайней мере, у меня хватило предусмотрительности приковать До'шан к месту.
Раз или два в моей жизни меня называли самонадеянной, и я это признаю. Я часто считаю себя более способной, чем я есть на самом деле. Во мне живет жажда силы и славы, это правда. Я была еще молода, но уже владела магией, которая поставила меня во главе армии. Я сражалась с другой армией, намного большей моей. Я не только пережила пытки в Яме, я совершила невозможное и сбежала оттуда. Я выжила, принеся с собой Мерзость из Другого Мира, и по сей день это достижение — или, возможно, ошибка — так и не было повторено. Но даже в юности, когда я был самонадеянна, я понимала, что передо мной ставят невыполнимую задачу.
— Как я могу надеяться убить Джинна? Я едва выжила в схватке с Вейнфолдом.
— Ты смотришь на свою победу в суровом свете, Эскара. Ты сражалась с Вейнфолдом в его мире. По твоему собственному признанию, ты использовала магию, которая должна была быть заперта внутри тебя. И ты выскользнула из его рук. Ты столкнулись с Джинном и победила, осознаешь ли ты это или нет. В следующий раз ты добьешься большего, чем просто победишь. Ты убьешь Аэролиса. Сделай это. Освободи меня, и я дам тебе все, что в моих силах.
Возьми это!
— Я не могу…
— Ты можешь. — Мезула снова скользнула вперед, возвышаясь надо мной и пристально глядя на меня всеми шестью глазами. — Я так уверена в этом, что пошлю одну из своих дочерей сопровождать тебя.
Это пьянящее чувство, когда бог непоколебимо уверен в тебе. Возможно, если бы я была старше или мудрее, я бы разобралась в ее комплиментах и обещаниях. Возможно, если бы мое стремление к силе не было таким сильным, я бы не была слепа к истине. Если бы я не убегала от возможности смерти моей дочери, я, возможно, не стала бы с такой готовностью искать свою собственную. Возможно, я бы задала больше вопросов, если бы Сссеракис не настаивал на том, чтобы я приняла это предложение. Ужас предупредил меня о Вейнфолде и Мезуле, но теперь он потребовал, чтобы я приняла задание. Я знаю почему. Он хотел, чтобы я запросила Источник демономантии. Сссеракис увидел в этом свой путь домой, и ему нужно было только бросить меня на съедение волкам.
— Чего ты хочешь, Эскара? — Голос Мезулы был мягким и коварным.
Теперь, когда Кенто была вне моей досягаемости, я хотела только одного. Моя страсть к этому не уменьшалась, как бы далеко я ни оставила Яму позади себя. «Я хочу иметь возможность отомстить всем, кто отправил меня в Яму. Я хочу уничтожить Террелан и убить императора». Сейчас немного странно думать об этом, но я выступила против этого человека, поклявшись добиться его смерти. Император сделал то же самое и послал своего самого опасного воина убить меня. Мы никогда не встречались, но оба встали на путь конфликта друг с другом, который не мог закончиться, пока один из нас не одержит победу.